Смерть внезапна и страшна

Перри Энн

Монк поглядел на нее, но воздержался от колкости.

– В таком случае к Пруденс он особых симпатий не испытывал, – заметил он, однако Эстер восприняла эти слова как выпад в собственный адрес.

– А по-моему, она могла без всякого труда отделаться от его докучливых приставаний, – вспыхнула девушка. – Как и я сама!

Уильям широко ухмыльнулся. Он едва сдержал смех, но все-таки промолчал.

– Ну, а вы узнали что-нибудь интересное? – проговорила она, подняв брови. – Или просто сидели и ждали, что я вам принесу?

– Конечно, я кое-что выяснил. Хотите, чтобы

я с вами поделился? – Сыщик изобразил удивление.

– Безусловно!

– Тогда слушайте. И Джеффри Таунтон, и Нанетта Катбертсон имели вполне реальную возможность совершить убийство, – с улыбкой проговорил Монк, выпрямляясь, как солдат в строю. – Джеффри утром встречался с Пруденс в госпитале и, по собственному признанию, поссорился с нею.

– Но после ссоры ее видели живой, – перебила его Эстер.

– Я знаю. Но откуда следует, что он сразу же покинул госпиталь? Таунтон не приехал домой ни на первом поезде, ни на следующем, а вернулся к себе лишь в середине дня. Где он провел все это время – неизвестно. Стал бы я, по-вашему, вспоминать об этом, имея более подходящее объяснение?

Лэттерли пожала плечами:

– Продолжайте.

– Мисс Катбертсон тоже провела то утро в городе. Она приехала накануне вечером, чтобы присутствовать на балу у миссис Уолдемар… это на Реджин-сквер, в каких-то двух кварталах от госпиталя. – Уильям поглядел на собеседницу. – И вот что любопытно: протанцевав всю ночь, Нанетта на следующий день встала довольно рано и за завтраком не присутствовала. По ее объяснениям, у нее был утренний моцион. Мисс Катбертсон утверждает, что в госпитале не была, но подтвердить, где она находилась, некому. Никто ее не видел. И повторяю еще раз – за завтраком ее не было.

– И у нее есть превосходный мотив – ревность, – согласилась Эстер. – Но достаточно ли сильна эта мисс?

– О, да, – закивал Монк без колебаний. – Она прекрасная наездница. Вчера я видел, как она ездит верхом… с таким конем справится не всякий мужчина. У Нанетты хватило бы сил: тем более если бы она сумела застичь Пруденс врасплох.

– И уж, конечно, она могла без труда переодеться в сиделку… Что стоит найти скромное платье? – проговорила девушка задумчиво. – Однако никаких доказательств ее вины у нас нет.

Голос детектива зазвучал громче:

– Я знаю. И в противном случае уже обратился бы к Дживису.

– Ну, ладно, что еще?

– Ничего определенного.

– Тогда я полагаю, что нам следует вернуться к работе и удвоить старания, – медсестра поднялась на ноги. – Мне, наверное, придется обратить особое внимание на попечителей, сэра Герберта и доктора Бека.

Сыщик сделал шаг, преграждая ей путь к двери. Его лицо вдруг сделалось совершенно серьезным, а глаза неотступно следили за девушкой.

– Будьте осторожны, Эстер! – попросил он. – Пруденс Бэрримор погибла не в драке и не от какой-то случайности. И вы тоже можете погибнуть – если убийце представится возможность.

– Ну что вы, я веду себя очень осторожно, – ответила мисс Лэттерли, радуясь его вниманию. – Я никого не расспрашиваю, просто наблюдаю.

– Хочется верить, – вздохнул Уильям с сомнением в

голосе.

– И что вы намерены делать дальше?

– Опрошу практикантов.

– Скажите мне, если я чем-нибудь могу помочь. Мне будет не трудно порасспросить о них в госпитале. – Эстер стояла совсем рядом, и Монк внимательно смотрел на нее. – Однако они все на одно лицо: рвутся к знаниям, хамят женскому персоналу… да еще вечно эти их дурацкие шутки, чтобы разогнать тоску, когда рядом умирает человек, а ты ощущаешь собственную беспомощность!.. А еще эти молодые люди всегда голодные, бедные и усталые. И они постоянно подтрунивают над сэром Гербертом за его спиной, при этом одновременно восхищаются им.

– А вы? – спросил сыщик с неожиданным интересом.

– И я, – ответила его гостья, удивившись. – И я тоже.

– Будьте осторожны, Эстер! – вновь настойчиво повторил детектив.

– Вы уже говорили это, и я вам обещала. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи…

На следующий день у Эстер вдруг обнаружилось несколько свободных часов, и она использовала их, чтобы посетить одну пару, с которой завязала дружеские отношения. Хозяином дома, в который она пришла, был майор Геркулес Типлейди, хотя его имя она обещала держать в тайне. Мисс Лэттерли выхаживала майора после тяжелого перелома как раз в то время, когда расследовалось дело Александры Карлайон, и необычайно привязалась к нему. Отношения к пациентам требовали от нее лишь внимания и ответственности, однако с майором они по-настоящему подружилась.

С Эдит Собелл, золовкой Александры, Эстер была знакома еще до дела Карлайон. Дружба с ней заставила мисс Лэттерли взяться за него, и в то лихорадочное время подруги стали очень близки. Когда Эдит решилась оставить родной дом, именно Эстер сделала возможным этот поступок. Она познакомила ее с майором, предложившим ей, вдове, лишенной каких-нибудь профессиональных знаний, несложную работу. И теперь миссис Собелл помогала Геркулесу Типлейди писать мемуары о его службе в Индии в качестве секретаря и помощницы.

Гостья прибыла к ним вскоре после полудня, не известив о визите заранее – времени на это у нее не было. Тем не менее хозяин и его секретарь обрадовались ей и немедленно оставили все дела.

– Эстер! Как я рада видеть тебя! Как ты? О, ты так устала, моя дорогая! Входи же, расскажи нам о себе и позволь напоить тебя чаем. Ты задержишься у нас? – Любопытное лицо Эдит, одновременно простое и прекрасное, светилось радостью.

– Конечно, она посидит у нас! – торопливо проговорил майор.

Он уже совершенно поправился и теперь прихрамывал лишь самую чуточку. Мисс Лэттерли еще ни разу не видела его твердо стоящим на ногах и с достаточным удивлением следила, как майор хлопочет, ухаживая за нею. Она привыкла, чтобы все было наоборот. Тень боли и смущения оставила лицо Геркулеса, он был гладко выбритым и розовощеким, а волосы на его голове стояли седым хохолком.

Гостья с удовольствием села. Как приятно, как тепло вновь оказаться среди друзей, когда нет никаких дел и от тебя не ждут ничего, кроме приятного разговора за чаем!