Смерть выберет тебя
Шрифт:
— В кутузке?
— Ага. Она была с Рэндольфом, когда он заполучил пулю.
— С Рэндольфом? — Я все еще туго соображал. — Она в порядке? Не ранена?
— Да нет. Ей повезло. Только немного истерична. Очень надеется, что ты ей поможешь. Сказала, что ты уже работаешь на нее. Так что приезжай сюда побыстрее, Шелл.
— Уже еду…
В голливудской тюрьме меня знают. Я поздоровался с дежурным сержантом и полицейским, которые уже ждали меня. Сержант провел меня к комнате для допросов и сказал, что с Литой там беседуют два офицера.
Когда
— Быстро же ты добрался, Шелл.
Но у меня не было времени отвечать ему. Сидевшая у стола Лита вскочила, бегом преодолела несколько шагов, разделявших нас, обхватила меня руками и прижалась ко мне, почти рыдая.
— Шелл, о, Шелл, я так рада, что вы приехали. Это было так ужасно!
Я положил руки на ее плечи и сказал:
— Ну-ну, золотце, успокойтесь. Я пока даже не знаю, в чем дело.
Еще несколько секунд она прижималась своим теплым, мягким телом ко мне, потом отклонилась назад, посмотрела мне в глаза и ровно проговорила:
— Я видела, как его убили. Всего в нескольких шагах от меня. Пуля швырнула его через всю комнату, словно его ударила машина. Даже звук был похож.
Голос ее как-то потускнел, а глаза были неестественно округлены. По-видимому, она все еще была в шоке.
Я пока не совсем понимал, о чем она говорит, но вспомнил, как Хэнк говорил о том, что Рэндольф был убит самой большой пулей, которую он когда-либо видел. Должно быть, это действительно была какая-то необыкновенная пуля — все же Хэнк отслужил в полиции почти двадцать лет.
Когда Лита отступила от меня, я посмотрел на Хэнка и сказал:
— Может, ты все-таки просветишь меня? Он кивнул полицейскому Райли и вышел вместе со мной в коридор.
— Вот какая картинка, Шелл, — заговорил он. — Мисс Коррел все еще здорово расстроена. Оно и понятно. Мы выслушали ее уже пару раз, и в ее рассказе нет никаких противоречий. Но хотелось бы, чтобы ты побеседовал с ней наедине и расспросил ее еще раз. Хорошо?
— Конечно. — Я сделал паузу.
В комнату легко подсунуть микрофон, и Хэнк с Райли могли бы подслушать нас. Впрочем, я не имел ничего против. Поразмышляв с минуту, я сказал:
— Секундочку, Хэнк. Вы ведь не станете задерживать Литу, а? В смысле, ее не подозревают? Поколебавшись, он покачал головой:
— Не могу сказать, что она под подозрением, Шелл. Но подумай сам: это будет громкое дело, оно привлечет всеобщее внимание. И мы вынуждены быть очень осторожны.
— Это-то понятно. Но Литу вы ведь не задержите, а?
— Только до тех пор, пока не проясним ее показания. Это все, что у нас пока есть. Еще и пушка. Ты послушай ее историю. Может, сам решишь, что ей безопаснее будет остаться здесь.
— Может быть. Но ты-то мне ничего не скажешь для начала?
— Мы с Райли ехали по Лома-Драйв, когда поступил вызов. Какой-то тип слышал выстрел. Нам сообщили, когда мы выехали на улицу Горман — как ты знаешь, там дом Рэндольфа, — и
— Ага. — Действительно, лужайка футов в пятьдесят шириной отделяет двухэтажный дом Рэндольфа от улицы.
Хэнк продолжил:
— Сначала я было подумал, что подстрелили ее. Но по всей видимости, она просто упала в обморок. Ну а когда она пришла в себя, то начала вопить, что Рэндольф убит, что его застрелили и тому подобное. Мы вошли в дом и нашли его. — Он встряхнул головой. — Что он был мертв, это точно. Кровь все еще сочилась из раны. Такова общая история, Шелл. Об остальном расспроси ее.
Он открыл дверь и подозвал Райли, а я зашел в комнату. Лита сидела у стола. Она подняла глаза:
— Мы уже можем идти домой, Шелл? Я присел на стул рядом с ней и ответил:
— Пока нет, дорогуша. Они хотят, чтобы вы поподробнее рассказали мне о том, что случилось.
— Я уже повторила им два или три раза!
— Знаю. И очень может быть, что придется изложить это еще раз. Кстати, как вообще вы попали в дом Рэндольфа? — Я улыбнулся ей. — Я-то думал, что у нас с вами свидание.
Она сделала попытку улыбнуться в ответ.
— Да, и я собиралась вернуться вовремя, Шелл. — Она вздохнула. — Незадолго до вашего прихода мне позвонил Рэндольф. Это было за час или два до его программы — у него же сегодня передача, вы знаете. Во всяком случае, должна была быть.
— Я знаю.
— Ну так вот, Джон сказал, что получил информацию, дискредитирующую «Мамзель». Шелл, не знаю, Тоби это или нет, но кто-то пытается разорить нас. Теперь я в этом убеждена.
— Что это была за информация?
Она поколебалась, плотно сжав свои полные красные губы, потом стремительно заговорила, словно желая высказать все на одном дыхании.
— Рэндольф якобы получил сведения о том, что кто-то в «Мамзель» тайком делал фотографии клиенток. Голых. Знаете, в некоторых тренировочных аппаратах, в душе и тому подобное. И использует их для шантажа. И даже намеревается опубликовать некоторые из них здесь, в Голливуде.
— У него имелись такие фотографии?
— Нет, конечно. Все это ложь, Шелл. — Она прикусила нижнюю губу и нахмурилась. — По крайней мере, я так думаю. Я просто не понимаю, как это могло быть сделано… — Конец фразы повис в воздухе.
— Он не показал вам ни одной фотографии?
— Нет. У него их не было. Он только заверил, что ему сообщили о них, но доказательств у него не было никаких. Поэтому он и позвонил мне — чтобы выслушать, что я имею сказать по этому поводу. Ну, я была просто в ужасе. — Лита закрыла глаза и приложила руки ко лбу. Лицо у нее было бледное, усталое, перекошенное, но все равно оставалось красивым.