Смерть заберет с собой осень
Шрифт:
– Куда же вы, сенсей? – Уголки его губ поплыли вверх.
– Куда подальше… – мой голос дрогнул, – к врачам, в могилу… Я не знаю, но вас не существует, а я не обучаю тех, кого не существует…
Я мямлил до тех пор, пока не подумал, как видят меня остальные. Если незнакомец и впрямь проекция моего умирающего мозга, то, должно быть, я разговаривал сам с собой. Это меня ужасно смутило, потому я поспешил заткнуться и игнорировать его.
– Я заплачу в два раза больше, – не унимался он.
– Что толку мне от воображаемых денег? – шепотом
Но он невозмутимо поднялся следом и, буркнув что-то вроде «Какой упрямый», пошёл за мной. Я попытался петлять меж столиков, то и дело извиняясь на ходу, но парня, преследовавшего меня, это всё нисколько не смущало. Он держался от меня на расстоянии, но и не отставал, смахивая при этом на хищника, загоняющего дичь. Быть в роли жертвы мне определённо не нравилось.
В какой-то момент он умудрился незаметно обогнать меня и перекрыть мой незатейливый путь к отступлению, но вместо того, чтобы броситься на меня или схватить и утащить прочь, он потянулся к внутреннему карману своего пальто и выудил из него небольшой чёрный кошелёк. А затем демонстративно помахал им около своего бледного лица, как бы говоря: «Смотри».
И я смотрел.
Внимательно, не отводя взгляд и с такой настороженностью, что каждая мышца в моём теле была напряжена до предела.
– Извините, – обратился он к двум девушкам за столиком неподалёку. Те взглянули на него с нескрываемым удивлением. – Могу ли я вас чем-нибудь угостить?
И улыбнулся. До того естественно и обезоруживающе, что я даже не удивился, когда их щёки налились румянцем и, немного смутившись, они согласились.
– Хорошо. – Он тряхнул головой и мигом оказался подле меня. Подхватил под руку и потащил в сторону какой-то кофейни. – Разве они могли согласиться, будь я ненастоящим? Можно, пожалуйста, два вот этих, которые со взбитыми сливками и мармеладом? – Последнее было адресовано баристе в коричневом фартуке с их фирменной эмблемой.
Он протянул ей деньги, она ему – чек и поспешила начать выполнять заказ. Я наблюдал за всем с необъятной пустотой в глазах, мыслях и душе. Всё происходящее было очень несмешной шуткой, и единственное, чего я хотел, – так это проснуться.
– Чего притих, тоже хочешь? – хмыкнул парень-без-имени, крепче стискивая мой локоть.
– Мгм, – точно в трансе, покачал головой я.
Я оглянулся через плечо. Те девчонки пристально смотрели на нас и не смущались бурно обсуждать. Одна из них достала карманное зеркальце и начала поправлять макияж, добавляя блеска губам. Со стороны они казались самыми что ни на есть реальными, но всё же я немного поразмыслил и, когда напитки были готовы и мы несли их тем девушкам, заявил:
– Они могут быть такой же частью моего воображения. Знаете, как массовка. Просто для того, чтобы происходило взаимодействие с главным персонажем всей этой абсурдной истории.
– Хм-м… – в характерной для него манере протянул он. – Приятно слышать, что я числюсь в списке основных персонажей, а не наоборот! – Он иронично вскинул одну бровь. – Но тогда что же происходит
И ведь правда: что же происходит со мной, если вся окружающая меня реальность – фальшивка?
– Велика вероятность, что я в психиатрической клинике, – равнодушно отозвался я, не отводя взгляда от подвешенной к потолку фигуре оленя, обмотанного праздничной гирляндой. Чем дольше я на него смотрел, тем больше он казался мне ненастоящим. – Белые стены, санитары, антипсихотики, чтобы усмирить больных, и как результат – сны наяву.
Такой расклад меня совершенно не пугал, потому что временами он казался наиболее вероятным и правильным. Уж не знал, начинал я так мыслить в периоды безграничной тоски или нет, но реальность порой давала сбой: дождь казался фальшивым, лица близких людей – чужими. Кругом незнакомцы. Актёры. Кто угодно, кто отыгрывал бы роль моего отца или брата, например. В такие моменты я чётко осознавал, что Асахи – мой милый собранный и невероятно амбициозный старший брат; что папа – это папа, всё такой же скупой на эмоции и преданный своему делу. Должны ими быть, ведь я знал их с детства, но смотрел будто бы со стороны, как на посторонних, которых вынужден называть отцом или старшим братом.
– Вот оно что. – Парень не высказал ни капли удивления и оставался всё таким же бесстрастным. Он забрал у меня второй стаканчик с напитком и поспешил оставить их девушкам. Те захихикали, и одна из них передала ему клочок бумажки. Наверняка со своим номером. Тот его, конечно, принял, но стоило отойти от их столика подальше, как листочек улетел в урну. – Тогда тебе не о чем беспокоиться, ведь если предположить, что в данную секунду ты находишься в палате под присмотром санитаров, то в этом мире ты волен делать всё что заблагорассудится, не боясь последствий. Звучит очень даже интересно, не находишь?
– Боюсь, что нет. – Я мотнул головой, напоминая себе безмозглого барана. – Ведь нет прямых доказательств, что я – это не я, а вся окружающая меня реальность – лишь фантазия.
– И то верно. – Он развёл руками. – Но также у тебя нет доказательств, что я являюсь игрой твоего больного разума, а значит, ты не вправе отрицать мою реальность.
Ничем возразить я ему не мог, да и сбежать – тоже. Где бы я по-настоящему ни находился, это не отменяло того факта, что я был загнан в ловушку. Уж в реальности или в мире собственных фантазий, не так важно.
Я остановился посреди коридора. Поток людей огибал нас стороной, точно мы были камнем посреди быстрого ручья. Со всех сторон горели яркие вывески магазинов, а в нос бил запах моющих средств: недалеко от нас стоял уборщик с ведром на колёсиках и длинной шваброй, которой он старательно водил по полу.
Незнакомец вскинул подбородок, засовывая руки в карманы пальто. Он развернулся ко мне лицом и смотрел прямо мне в глаза с немым вопросом: «Что на этот раз?».
Не чувствуя ног, я подошёл к нему ближе. Парня это ничуть не смутило, но на дне его безжизненных глаз, в которых словно промелькнула быстрая тень заинтересованности, можно было разглядеть слабое удивление.