Смертельная измена
Шрифт:
Лукаса затошнило. У него за спиной болтал по телефону отвратительный паразит, мерзкая навозная муха, которая подкрадывалась к нему все ближе и ближе. Он просто физически чувствовал это.
Лукас сжал рукоятку лопаты так крепко, что даже побелели костяшки пальцев и руки онемели. Во рту появился странный привкус. Он часто дышал, едва не захлебываясь воздухом. Последнее, что он услышал, были слова «Ciao, amico, ciao, ciao!». [54]
Потом Топо закрыл свой мобильный и, явно в хорошем настроении, пропел у Лукаса за спиной:
54
Пока,
— Buongiorno, come stai? [55]
Рассудок Лукаса словно отключился, а движения были сродни взрыву, когда он с быстротой молнии обернулся и изо всех сил нанес удар. Тяжелая лопата приложилась к Топо, как мухобойка, размазывающая навозницу по оконному стеклу.
Топо был захвачен врасплох и успел только почувствовать удар. Последнее, что он услышал, был громкий звук, напоминающий треск ломающегося дерева, который отразился в его лопающейся голове. Удара о землю он уже не ощутил.
55
Добрый день, как дела? ( ит.)
Лукас стоял, держа в руке лопату. «Небесный покой… — думал он. — Наконец-то он замолчал!» Словно загипнотизированный, он смотрел на ручеек крови, вытекавший из левого уха Топо и оставлявший красный след на светлом бетоне ямы.
Топо вздрогнул. Его веки задрожали. Лукас подумал, не ударить ли его лопатой еще раз, подобно тому как наступают на еле ползущую осу до тех пор, пока она не перестанет двигаться, но отказался от этой мысли.
Он с отвращением подхватил Топо под мышки, чувствуя еще теплое тело под дорогой рубашкой от Гуччи, и подтащил его к первой камере очистных сооружений. В этот момент он благодарил Бога за распоряжение местных властей, обязывающих иметь их такой величины.
Он открыл крышку и заглянул внутрь. Яма была наполовину заполнена сточными водами и фекалиями.
Топо был худощавым и без проблем мог пройти в отверстие. Лукас перевалил бесчувственное тело через край ямы и подтолкнул его. Топо упал головой вниз.
Он был без сознания, а если небо смилостивится над ним, то он не придет в себя и не заметит, как захлебнется в вонючей жиже или задохнется от зловония.
Лукас закрыл крышку и прислушался. Он был готов к тому, что Топо начнет звать на помощь, но из ямы не доносилось ни звука.
Он облегченно вздохнул, снова взял лопату в руки и начал работать еще быстрее, чем раньше, чтобы засыпать отстойную яму землей. Уже утром он собирался посеять на этом месте траву, оставив свободной только крышку. Может быть, он даже успеет сегодня купить большие терракотовые вазы, которые можно будет поставить на нее.
Из биологической очистной системы жидкость не выкачивалась. Пока в ней была вода, а в нее снова и снова попадали сточные воды, система работала. Твердые вещества опускались вниз, и их пожирали бактерии, а отстоявшаяся вода перетекала сверху во вторую камеру. Там происходило то же самое. В третьей камере очистных сооружений вода была уже довольно чистой и после последней стадии очистки вытекала наружу и на максимально допустимом отдалении от дома сливалась в специальную песчаную подушку. Это был естественный процесс, который срабатывал до тех пор,
Лукас трудился не покладая рук, и на душе у него было даже радостно. Проблема под названием Топо была решена.
Магда отсутствовала уже два с половиной часа и могла вернуться в любой момент. Утром ей вдруг захотелось поехать в Сиену на рынок, чтобы купить пару новых футболок. Кроме того, она собиралась выбрать себе маленькую сумочку, которую носят на животе и в которой можно хранить мобильный телефон, бумаги и ключи, чтобы, отправляясь в деревню, не брать с собой обычную сумку.
Лукас работал лопатой как сумасшедший, и у него не было даже времени подумать о том, что случилось. В его голове была одна мысль: зарыть яму, пока Магда не вернулась!
Он закончил работу и бегом бросился из огорода, подальше от второй могилы на этом участке. И вздрогнул от ужаса: перед домом стояла машина Топо. Надо было убрать ее подальше. Он никогда не сможет объяснить Магде, почему машина здесь, а сам Топо исчез.
Трясущимися руками он рванул дверцу со стороны водителя. К счастью, она не была закрыта, но в замке зажигания не оказалось ключа!
Лукаса охватила паника. Он сделал огромную ошибку, когда, не обыскав карманы Топо, сбросил тело в отстойную яму. Очевидно, ключ остался в кармане его брюк.
Лукасу стало дурно, когда он понял, что его ожидает. Тем не менее он помчался к очистным сооружениям. Добежав до отстойной ямы, он сорвал крышку первой камеры и взглянул вниз. Топо лежал на боку, и его лицо наполовину исчезло в коричневой жиже. Лукас несколько секунд внимательно наблюдал за ним, но Топо не подавал признаков жизни.
Ему стоило огромных усилий преодолеть отвращение и сунуть руку в вонючую воду. Когда его пальцы прикасались к туалетной бумаге, он с испугом и брезгливостью отдергивал их. Лукас надеялся, что ключи от машины окажутся в кармане брюк, который был сверху, но когда он засунул туда руку, то обнаружил, что ошибся.
Он громко выругался. Теперь начиналось самое трудное: нужно было перевернуть Топо.
Ухватившись за тело обеими руками, он потянул изо всех сил. Топо перевернулся на спину и, пуская пузыри, утонул в грязной воде. Лукас встал, перешел на другую сторону ямы и снова опустился на колени. Отсюда ему было проще дотянуться до Топо. Ему стоило немалых усилий и терпения найти карман, но наконец он почувствовал под мокрой тканью что-то твердое. Это был ключ.
А потом все произошло очень быстро. Он вытащил ключ, снова закрыл камеру крышкой, вытер руки об брюки и бросился к дому. Там он заскочил в кухню, вымыл руки и оставил Магде на кухонном столе записку: «Любимая, я пойду прогуляюсь. Вернусь вечером. Обнимаю». Он оставил это короткое сообщение без подписи, так как до сих пор не мог заставить себя подписываться «Йоганнес».
Лукас взял бумажник и ключи от дома, закрыл дверь, прыгнул в машину, запустил двигатель и нажал на газ так, что щебень полетел во все стороны. Он промчался по подъему, а потом свернул в сторону Нусенны. С той стороны вероятность встречи с Магдой была меньше.
«Быть этого не может», — подумал Лукас, когда на дороге перед Бучине перед ним возникли двое полицейских, приказавших ему принять вправо и остановиться. У него тряслись колени, так что он с трудом затормозил. «Успокойся, — уговаривал он себя, — нет никаких причин для волнения. В конце концов, труп лежит не в багажнике, а в Ла Рочче, в отстойной яме».