Смертельная лазурь
Шрифт:
Нас было девяносто человек, включая шестьдесят мушкетеров. Остальные — моряки и борцы.
Сколько людей насчитывалось на борту «Чайки», этого мы не могли определить даже приблизительно. Пока судно стояло на рейде, на борту трудилась лишь часть команды. Неясным оставалось, сколько на судне жерардистов и успело ли большинство тайком перебраться на борт.
Я смотрел на огромный нос корабля, мерно покачивавшийся на волнах, а наш парусник, носивший имя «Гольфслаг», с правого борта приближался к «Чайке».
— Взгляните только на осадку — эта посудина
Мне невольно пришла на ум дьявольская синяя краска. А что, если ее там нет? Что, если на борту «Чайки» самый обычный груз — хлопок, табак, вино? В таком случае к чему вся эта невероятная спешка с выходом в море? И ей можно было найти объяснение — Исбрант Винкельхаак решил выйти неожиданно, чтобы обдурить всех своих конкурентов. Чем не версия?
Нет, ответил я, такого быть не могло. «Чайка» — наша последняя надежда сокрушить планы жерардистов. И моя последняя надежда…
Владелец нашего лихтера «Гольфслаг» Хендрикс перекрикивался с бортом «Чайки». Ее матросы, размотав штормтрап, перебросили его через борт. Я скептически смотрел на раскачивавшуюся из стороны в сторону веревочную лестницу, мне казалось немыслимым, как можно поймать ее при такой качке нашего крохотного парусника. Даже величавую «Чайку», и ту здорово покачивало, нос входил в воду по самые якорные цепи.
— Я пойду первым, — объявил Ян Поол, сноровисто ухватив нижний конец штормтрапа. — Стоит им увидеть мою морду, так они сразу окоченеют от страха. Этим мы и воспользуемся.
— Ну, тогда и мне стоит пойти, — со вздохом отчаяния сообщил Хенк Ровере, следуя за приятелем.
Убедившись, что оба стали взбираться на борт «Чайки», я собрался ухватиться за толстую веревку штормтрапа, но меня опередил Роберт Корс.
— Знаете, у меня больше прав отомстить за Осселя. Уже хотя бы потому, что я знал его дольше, — с грустной улыбкой произнес он и с проворством морского волка стал карабкаться по штормтрапу. Ничего удивительного, сказывались умения, выработавшиеся годами систематических занятий борьбой.
Я надел затертую чуть ли не до дыр вязаную шапочку, довершив тем самым переодевание в моряка. Затем натянул ее на самый лоб — на тот случай, если на борту «Чайки» окажутся те, кто знает меня в лицо. Набрав в легкие побольше воздуха, я вскоре повис, болтаясь над волнами между двух бортов.
— Вы только вниз не смотрите! — крикнул мне Хенк Роверс.
И я следовал этому совету, фут за футом одолевая непривычную лестницу. Довольно основательно приложившись к борту «Чайки», я ощутил засунутые за пояс и спрятанные под бушлатом нож и тот самый пистолет, что спас мне жизнь совсем недавно. Как ни мешало оружие, с ним все же было куда спокойнее.
Опередивший меня Поол уже перебрасывался шутками на палубе с матросами «Чайки». Темой наверняка стала его опаленная порохом физиономия. Взобрался и Роберт Коре, а вот уже и я видел перед собой лица матросов, дожидавшихся нас. На них не было ни настороженности, ни враждебности.
Высоченный детина с огненно-рыжими волосами, на целую голову выше даже Роберта Корса, хлопнул меня по плечу так, что я невольно присел.
— Недурно же тебя потрепало, дружище. Нелегко, наверное, тащиться через Зейдер-Зе на таком крохотном корыте.
Я без слов кивнул, предпочитая не ввязываться в разговор на морские темы из опасения попасть впросак. Вслед за мной на палубу торгового корабля поднимался остальной передовой отряд — частью матросы, частью борцы. Заметив, как неуверенно держатся они на ходившей ходуном палубе, я убедился, что затягивать спектакль ни в коем случае нельзя — их вмиг отличат от бывалых моряков именно по походке.
И верно.
— Что это за придурки? Да они еле ноги волочат! — изумился рыжеволосый детина. — Эй вы! Вы хоть раз ступали на корабельную палубу?
Я быстро переглянулся с Корсом. Хенк Роверс и Ян Поол тоже во все глаза смотрели на нас. Я понял, что больше медлить нельзя. Строго говоря, приказ должен был последовать от Иеремии Катона, но его не было видно на борту «Чайки».
— Вперед! — скомандовал я, выхватывая двуствольный пистолет.
Одновременно со мной оружие выхватили и мои товарищи. Не успели матросы «Чайки» и глазом моргнуть, как все оказались под прицелом.
Не сводя пистолета с рыжеволосого, я произнес:
— Стой на месте и не шевелись! Отвечай на наши вопросы! Если ты не виноват, тебе ничего не грозит!
— А в чем я должен быть виноват? — злобно рявкнул он в ответ. Этот парень явно был не из пугливых. — В чем, я тебя спрашиваю?
— Во всем, что на совести жерардистов! Если у них еще осталась совесть!
Упомянув о жерардистах, я пристально наблюдал за выражением лица рыжеволосого. И угадал — детина мгновенно насупился и теперь уже струхнул не на шутку. Сомнений быть не могло — он тоже в рядах заговорщиков. Поскольку их организация по составу своему была весьма пестрой, не следовало исключать, что жерардистов полно и среди простых матросов.
Невзирая на пистолет у меня в руке, рыжий верзила завопил во всю глотку:
— Тревога! Все наверх! Мы…
Его последние слова потонули в грохоте выстрела. Верзила схватился за грудь, куда угодила выпущенная в упор пуля. Я увидел дыру размером в ладонь. Рыжеволосый пару секунд безмолвно глядел на меня выпученными в ужасе глазами, и свалился передо мной как подкошенный.
И вокруг разгорелась ожесточенная рукопашная схватка.
Роберт Корс вместе со своими учениками бросились на противника, позабыв о выданном им оружии, положившись на опыт борьбы. Какой-то матрос, выхватив кривой тесак, надвигался на Корса, но тут же, отлетев шагов на пять, с размаху грохнулся о перила и застыл в неподвижности. Роберт Корс тут же подбежал к нему и, заехав по голове хорошим ударом обеими кулаками, успокоил его надолго, если не навсегда. Выхватив зажатый в руке матроса нож, он швырнул его за борт.