Смертельная обида
Шрифт:
– Кто же о нем не слышал? – отозвался Гуров. – Человек известный. Значит, твой друг Николай работал у Безрукова?
– Ну да. И теперь, стоя в камере возле двери, услышал голос своего напарника, с которым вместе в ГБР, то есть группе быстрого реагирования, состоял. Николай мне и фамилию этого мужика называл, да я ее забыл – на что она мне сдалась? Помню только, что на букву «Ф» начиналась.
– Может, Фомин? – предположил Гуров.
– Нет, вроде длиннее немного. То ли Фоменко, то ли Фроленко – как-то так. Да это не важно, что нам его фамилия, мы же не протокол ментовский составляем! Да, а ты не считаешь, что нам
– Точно замечено, – согласился Гуров. – Самое время. Вот, возьми деньги, сходи за парой кружек.
Виктор отправился к стойке, а Гуров сосредоточился и постарался запомнить услышанные детали: камера № 316, заключенный по имени Николай. Память у него была профессиональная, она была способна хранить много информации. Но Гуров чувствовал, что этим вечером ему придется выпить немало пенного напитка, и в результате такого возлияния даже его тренированная память могла подвести.
– На, держи, – сказал вернувшийся Виктор, ставя перед Гуровым его кружку. – Сейчас хлебну чуток… На чем, значит, я остановился?
– Ты сказал, что Николай услышал голоса надзирательницы и двух мужиков, – напомнил ему Гуров. – Но о чем они говорили, ты не сказал.
– Так Колян и не слышал, о чем шла речь, – объяснил Виктор. – Они же во весь голос не кричали, они сдерживались. Но Колян понял, что эти двое надзирательнице вроде как инструкции дают, что ей надо делать. А потом звякнул замок, и он понял, что открыли камеру напротив, то есть 303-ю. Потом какое-то время ничего не было слышно. А потом он услышал шаги – кто-то подошел к камере № 303 и сразу отошел. И больше он ничего не расслышал. И пошел спать. А уже днем от других зеков узнал, что в 303-й ночью зарезали двух человек, а менты говорят, что это они сами друг дружку зарезали. Друг дружку, это же надо!
– Да, полный бред, – согласился Гуров. – Да что говорить, менты на выдумки горазды. И вообще наша тюрьма – страшное место. Я вот лично знаю такой случай…
И сыщик принялся рассказывать новому приятелю различные тюремные истории – он их знал немало. Он уже не рассчитывал получить от Виктора новые сведения. Но ему было важно, чтобы у его собеседника не возникло никаких подозрений, чтобы он не подумал, что у него хитростью выманили информацию. Поэтому Гурову пришлось провести в пивной еще полтора часа и накачаться пивом до самого верха. И только потом он мог отправиться на квартиру.
Он думал, что застанет здесь кого-то из своих коллег – или Крячко, или Ряшенцева. Но квартира была пуста. И только войдя в нее, сыщик сообразил, что не позаботился об ужине – он как-то привык, что это делает Стас Крячко. Так что Гурову пришлось снова выйти и пройтись по магазинам, чтобы обеспечить всю следственную бригаду провиантом.
Когда он, нагруженный свертками и пакетами, вернулся в квартиру, она уже была открыта. А войдя, Гуров обнаружил здесь Стаса Крячко. Гуров бросил на друга один взгляд, и сразу стало понятно, что тот мрачен и зол.
– Что случилось, что ты такой мрачный? – спросил Гуров. – Что, охота была неудачной? Кабанчика не подстрелил?
– Знаешь, Лев, мне сейчас не до шуток, – отвечал Крячко.
– А что случилось? – повторил свой вопрос Гуров, сразу оставив шутливый тон. Он уже понял, что произошло что-то серьезное.
– Много всего разного, – отвечал Крячко. – И все, как назло, плохое. Начать с того, что у меня не получилось выполнить
– Полагаю, что мы сможем обойтись без ресторана, – отвечал Гуров. – Потому что продукты я купил – на кухне целая груда лежит. Я думал подождать капитана, но он пока, как видишь, задерживается, а ты у нас голодный. Так что давай накроем на стол и начнем ужин. Попутно ты мне доложишь, что такое у тебя случилось с Потаповым. А там, глядишь, и Ряшенцев подойдет.
Крячко поставил чайник, быстро накрыл на стол, заварил чай, и вскоре друзья уже сидели за столом, и Крячко поглощал первый бутерброд.
– Ну, так что случилось с тобой в Управлении? – спросил Гуров.
– Едва я явился туда сегодня утром, – начал свой рассказ Крячко, – как меня еще на входе остановил какой-то капитан и сказал, что у него есть поручение от генерала Потапова: встретить меня, посадить в машину и довезти до речки Глубокой. А там уже соберется вся компания в лице Потапова и других важных людей. Сегодня, поведал мне далее этот капитан, у нас по плану рыбалка, а затем баня.
– Представляю, как ты обрадовался этим словам, – заметил Гуров.
– Да уж, обрадовался, – скривился Крячко. – Я сказал порученцу, что ни на какую рыбалку я сегодня не поеду, а буду работать с документами. Поскольку, говорю я ему дальше, я намерен уже завтра выехать обратно в Москву, и мне нужно подготовить отчет для руководства. Так что пусть генерал и другие важные люди ловят щук и сомов без меня.
– Ну, и что капитан? – спросил Гуров.
– Капитан, ясное дело, сморщился, будто уксуса выпил, и стал названивать начальству: так и так, мол, гость ехать отказывается. Ну, я его разговоры с начальством слушать не стал, а отправился в отведенный мне кабинет, разложил на столе разные бумаги и сделал вид, что полностью погружен в работу. У меня ведь был свой план. Я еще с утра догадался, что меня встретят таким вот образом. И я отговорюсь подготовкой отчета. А когда наблюдатель – то есть вот этот капитан – удалится, возьму ключ от кабинета полковника Дятлова и хорошенько там все осмотрю.
– А если бы тебе ключ не дали?
– Ну это бы меня не остановило. Ведь я люблю в замках копаться, ты же знаешь. В общем, я сел и решил выждать полчаса – этого, я считал, хватит, чтобы капитан исчез. А он и правда заглянул один раз, увидел, что я сижу, работаю, и больше не заглядывал. Ну, я и решил, что пора идти «на дело». Вышел из кабинета и отправился к дежурному по Управлению, чтобы взять нужные ключи. А мне там отвечают, что ключи эти у генерала Потапова и другого экземпляра нет. Ну, думаю, ладно, это меня не остановит. Поднимаюсь на третий этаж, где расположен кабинет Дятлова, оглядываюсь вокруг, достаю кое-какие свои инструменты… И только начинаю копаться в замке, как вдруг рядом со мной, словно из-под земли, появляется сам начальник Управления. И грозно так спрашивает, что, мол, я тут делаю. Ну, сам понимаешь, в такой ситуации мне терять было уже нечего. И я ему выложил всю правду-матку.