Смертельно безмолвна - 2
Шрифт:
выбросить. Смогу приготовить этот омлет, включить приборы, постелить постель.
– Мэри...
– Я научусь, правда, просто понимаешь, – она взмахивает руками, – это она делала. Я к
счетам пальцем не прикасалась. К счетам, уборке, готовке. Я ничего не умею, ничего. Но я
должна. Теперь я должна научиться.
– Вы ничего не должны.
– Должна. – Мэри прожигает меня пристальным взглядом. Ее губы дрогают, в глазах вновь
появляются слезы, а у меня ком
если я не буду, если остановлюсь, я пойму, что ее действительно больше нет.
– Вы справитесь, слышите?
– Как? – Мэри-Линетт широко распахивает глаза и смотрит растерянно, сломлено, со всей
силы стискивает зубы. – Как я позабочусь обо всем, если я не знаю, что делать?
Она мотыляет головой, а я присаживаюсь рядом с Монфор и говорю:
– Все будет в порядке.
– Нет, Мэтт, ничего не будет в порядке. Уже не будет. Я – не Норин.
– Никто не просить вас становиться Норин.
– Ты думаешь? – Ее бирюзовые глаза вспыхивают яростью. – Но кто, если не я? Кто
позаботится о доме? Кто позаботится об Ари? Об это ты подумал?
– Мы поможем вам. – Я пытаюсь говорить ровно, но голос дрожит. – Вы не одна.
– Конечно, одна! У меня никого не осталось. Все мои близкие умерли, все. Я думала, я
никогда не переживу потерю Реджины. Но теперь нет и Норин, о боже. – Мэри хватается руками
за лицо и громко втягивает воздух. – Я не понимаю... не понимаю...
Она запинается и прижимает к себе ноги, будто защищаясь от реальности. Но ничего не
выходит. Не получится. У боли есть отличное свойство – она не проходит просто так. Я помню,
как чувствовал себя, когда умерла мама. Меня разрывало на куски, все жгло. Боль ни с каким
чувством не сравнится. Да. Ни с любовью, ни с завистью, ни с гневом. От этих чувств тебе
хочется действовать, сорваться с места и совершить нечто особенное. Плохое, хорошее, неважно.
От боли же тебе хочется уйти. Уходя, хочется перестать дышать.
– Когда умерла моя мать..., – шепчу я, в растерянности опустив взгляд на свои руки, я
никогда не делился этими переживаниями, – мне было паршиво, я не знал, как избавится от
чувства, что легче никогда не станет. Знаете, что-то вроде тупика. Просыпаешься и уже наперед
знаешь, что лучше не будет.
– И что изменилось? – Мэри-Линетт смаргивает слезы.
– Да особо ничего. Я просто подумал об отце.
– Ты был ему нужен.
– А вы нужны Ариадне. – Я перевожу взгляд на женщину, а она отворачивается.
– Из меня выйдет плохая мать, Мэтт.
– Из меня тоже.
Мы усмехаемся, и Мэри-Линетт вскидывает брови,
вспоминать о боли несколько миллисекунд и растягивать губы в улыбке.
– Я просто думаю, что мы не должны заменять кого-то. У Ари уже была мать. Вы для нее
должны быть тетей, которой и были раньше.
– Возможно.
Женщина замолкает, а я поднимаюсь с пола и протягиваю ей руку.
– Давайте уберемся и сделаем омлет.
– Научишь меня включать конфорку?
– Не обещаю. Но попытаюсь.
Мэри кивает и уверенно хватается за мою руку. Она собирается что-то сказать, но не
произносит ни звука. Просто кивает, и я киваю в ответ. Думаю, мы поняли друг друга.
Через пятнадцать минут мы все-таки разбираемся, как работают приборы. К нам уже
спускаются Хэрри с Дельфией, а чуть позже подходит и Джейсон.
Кто-то предлагает включить телевизор. В новостях говорят про изменение климата и
вспышку эпидемии неизвестной болезни на Востоке штата. Показывают людей, у которых из
глаз катятся кровавые полосы. Желание перекусить тут же пропадает... Все мы знаем, что
катаклизмы связаны с девушкой, что сейчас спит на втором этаже. И это пугает. Меня мучает
главный вопрос: как предотвратить последствия, если ящик уже открыт?
– Я ис-сцелю ее, – внезапно проговаривает Дельфия, смущенно сгорбив плечи.
– Это поможет?
– Думаю, д-да.
– Ящик Пандоры был открыт не Ариадной. Ее душа – чиста, – предполагает Джейсон и
неуверенно проходится ладонью по волосам. – Чисто теоретически мы вернем к жизни другого
человека и избавимся от того, кто выпустил грехи.
– А что, если не сработает? – Я задаю этот вопрос, потому что я единственный, кто в
состоянии смотреть в глаза реальности и не бежать с дикими воплями.
Они, наверно, думают, что мне не страшно. Что мне все равно.
Они понятия не имеют, что происходит у меня внутри, как жутко мне хочется уже со всем
этим покончить, как осточертело копать в самое дерьмо, видеть то, что другие видеть попросту
отказываются. Но я спокоен. Я сдержан. Я держу все под контролем.
– Ты знаешь ответ, – отрезает Джейсон. Еще один смельчак в комнате.
– Давайте, мы прекратим нагнетать обстановку, ладно? – Хэйдан вскидывает брови и на всех
смотрит недовольно, словно представляет, как отвешивает каждому оплеуху. – Вы забыли, что к
нам приходила Мойра Парки? Забыли, что это ее идея – привести Дельфию?
– Хэрри, судьба любит обманывать.
– Судьба все знает. Она велела найти Дел, мы ее нашли. Хватит пугать всех.