Смертельно безмолвна

Дьюал Эшли

– Послушайте, я никогда не хотела, чтобы люди страдали. Но это необходимо. Таков этот мир. Люди не начинают жить, пока не окажутся на краю смерти. Мне приходится. Вы понимаете? Я обязана. И мне, правда, жаль, ребята. Потому я пришла.

– Что вы имеете в виду? – Интересуется Норин, обхватив себя руками за талию.

– Считайте, это «подарок судьбы». – Кривит она губы. – Я постучалась к вам в дверь, потому что вы бросили мне вызов. Немногие бросают мне вызов.

– В чем заключается вызов? – Хриплю я, стиснув

от ярости зубы. – В том, что мы как идиоты верили в то, чего никогда не будет?

– В том, что вы верили.

Все замолкают, а я застываю около выхода. Взгляд тянется к бледному лицу Эби. Но я не смотрю. Больше не хочу смотреть. Не могу. Это жжет, адски жжет.

– Дельфия Этел, – неожиданно произносит Мойра Парки, и я оборачиваюсь.

– Что?

– Она поможет исправить случившееся. Она умеет исправлять.

– Этел? – Переспрашивает Мэри-Линетт, не отрывая глаз от Парки. – Дельфия – один из потомков Этел, который обладает водной стихией?

Мойра улыбается, отчего веснушки на ее лице становятся шире, а затем исчезает.

Молчание. Мы стоим на кухне и не двигаемся, потому что никто не знает, что делать и как себя вести. Мы думали, конец близко. И мы были правы. Только конец иного рода.

Я ухожу. Наплевать мне на это место. Я столько сделал, стольким пожертвовал. Я не могу тут больше находиться. Плетусь вдоль коридора, чувствуя, как лица на фотографиях, не шевелясь, прожигают мне спину, кожу. Эти мертвые лица в позолоченных рамках. Все, кто здесь жил, прикасался к темноте. Может, поэтому все они давно погибли.

Я вырываюсь из коттеджа и вдыхаю ледяной воздух. Нужно забыть все. Но как?

– Эй, подожди, стой, – вдогонку кричит Хэйдан и выпрыгивает из коридора, – Мэтт!

– Я ухожу.

– Но куда?

– Домой.

– Черт, прошу тебя, не надо.

Я не отвечаю. Успеваю сделать два шага, как вдруг брат возникает передо мной, весь такой правильный, взволнованный. Весь такой добрый. Доброта убивает похлеще злости.

– Мы должны поговорить, – отрезает он, а я раздраженно закатываю глаза.

– О чем.

– О том, что случилось.

– Я не хочу.

– Но тебе придется. Слышишь? Хочешь ты этого или нет, ты должен.

– Что я должен? – Я резко перевожу взгляд на Хэйдана. – Что? Чего я не сделал? Где срезал путь? Когда поставил свои намерения выше ваших? Я все. Делал. Правильно.

– Я знаю, – эмоционально кивает брат, – я понимаю, Мэтт.

– Нет, не понимаешь. Это не ты выстрелил.

– Но и не ты.

Усмехаюсь. Зло и нервно. Отшатываюсь назад и, прокатившись пальцами по лицу, в глаза брату смотрю раздраженно. Что он пытается сделать? Внушить мне, что я ничего не сделал? Что я не виноват? Что все не было напрасно, а Ариадна не умерла месяц назад?

– Оставим этот разговор. – Мой голос ледяной, как зимняя стужа. – Я ухожу.

–

Нет, черт возьми! – Останавливая меня ладонями, рявкает Хэйдан и морщит нос, на котором поблескивают квадратные очки. – Никуда ты не пойдешь, Мэтт! Ясно? И знаешь, почему? Потому что я тебе не позволю.

– Вот как.

– Да. Я тебя не отпущу. Ты не имеешь права уходить.

– Имею.

– Нет. Мы столько всего сделали, а ты...

Я схожу с места и пытаюсь его обойти, но он упрямо перехватывает меня за локоть.

– Какого черта? – Возмущается он, округлив ореховые глаза. – Просто поговори.

– Просто поговори, – передразниваю я, скривив губы. – Просто останься. Просто Ари помоги. Просто убей ради нее человека. Просто превратись в мешок с дерьмом. Ничего не бывает просто, Хэрри, ничего. Хватит читать мне проповеди. За ними я схожу в церковь.

– Тебе страшно.

– Нет.

– Да, я понимаю, что ты напуган до усрачки, что ты не узнаешь себя, что ты смысла в наших поступках больше не видишь и в спасении Ари его больше не видишь. Я понимаю!

– Нет, нет! – Вновь повторяю я громким голосом и наступаю на брата. – Мне никогда не было страшно, мне и сейчас не страшно. Мне больно!

Брат застывает, а я уязвлено зажмуриваюсь и хватаюсь ладонями за лицо.

– Все горит, – признаюсь я, – повсюду. Мне невыносимо даже дышать, даже думать.

– Я хочу помочь тебе.

– Это адски жжет, Хэрри. Невыносимо. Я убил ребенка.

– Мэтт, это случайность.

– Я убил Эби. – Поднимаю взгляд на брата и сглатываю горечь, застрявшую в горле.

Убил. Убийца. Воспоминания накатывают на меня, словно цунами, и я с ненасытной злостью надавливаю пальцами на виски, надеясь самоуничтожиться. Почему не выходит? Почему я все еще жив, если я этого не заслуживаю? Я должен был подохнуть прямо там, с Эби рядом, на поляне. Свалиться без сил и накормить червей. Но никто нас не наказывает за плохие поступки. Бог не пронзил меня молнией, никто от меня не отвернулся. Все меня все еще любят, не отпускают, успокаивают. Идиоты. Что они делают. Куда смотрят.

– Я знаю. Тебе нужно время. – Голос Хэрри вырывает меня из мыслей. Помнится, и я когда-то говорил ему нечто подобное. – И я буду рядом.

– Это не сеанс психотерапии, Хэйдан.

– Мне твои слова помогли.

– Не сравнивай.

– Я буду сравнивать, понятно? Буду, потому что, как бы ситуации не отличались, они похожи последствиями. Мне было плохо. Теперь тебе плохо.

– Господи, мне не плохо. И я вообще не хочу ничего обсуждать. Это идиотизм. Тебе, как всегда, весело. Ты, как всегда, ничего не понимаешь. Ты думаешь, это очередная игра, в которой мы спасаем друг друга и бла-бла-бла. Человек умер! Я убил человека! Неужели до тебя не доходит, что все катастрофически вышло из-под контроля?