Смертельно опасно

Райх Кэти

Мориссоно сел в кресло за столом, положил перед собой фотографию и посмотрел на меня.

Я молчала. Он тоже. Я не сдавалась. И победила.

— Полагаю, вы видели Авраама Ферриса, — произнес настоятель ровным низким голосом.

— Да.

— Это Авраам прислал вас ко мне?

Мориссоно ни о чем еще не знал.

— Нет.

— Чего добивается Авраам?

Я сделала глубокий вдох. Ох, как же не люблю этого делать.

— Мне жаль приносить вам плохие новости, святой отец. Авраама Ферриса застрелили

две недели назад.

Мориссоно опустил взгляд и прошептал что-то вроде молитвы. Затем поднял голову. Как часто мне приходилось видеть такое выражение лица!

— Кто?..

— Ведется расследование.

Мориссоно оперся о стол.

— Есть подозреваемые?

Я указала на фотографию:

— Этот снимок дал мне мужчина по имени Кесслер. — Никакой реакции. — Вы знакомы с мистером Кесслером?

— Опишите мне этого джентльмена.

Я постаралась сделать это.

— Простите, — перебил Мориссоно, глядя поверх очков. — Но такое описание подходит многим.

— Многим, кто имел доступ к фотографии?

Настоятель проигнорировал замечание.

— Каким образом вы попали ко мне?

— О вас мне сообщил Йосси Лернер.

— Как поживает Йосси?

— Хорошо.

Я сообщила Мориссоно, что Кесслер сказал мне по поводу фотографии.

— Понятно, — проговорил настоятель, потом согнул палец и постучал по снимку.

На секунду его взгляд с фотографии перешел на картину справа от меня.

— Авраам Феррис получил две пули в затылок.

— Хватит. — Мориссоно встал. — Пожалуйста, подождите.

Он махнул рукой. Я начала чувствовать себя дрессированной собачкой.

После этого настоятель поспешно вышел из комнаты.

Прошло пять минут.

Где-то далеко в холле пробили часы, потом снова воцарилась тишина.

Десять минут.

Заскучав, я поднялась и подошла, чтобы разглядеть картину поближе. Интересно. Распятие и живописное полотно действительно представляли собой последовательность, только наоборот.

На картине изображалось пасхальное утро. Четыре фигуры. Два ангела сидят на открытом каменном гробу, между ними стоит женщина — возможно, Мария Магдалина. Воскресший Иисус находится справа.

Я не услышала, как вошел Мориссоно. Он появился передо мной с ящиком в руках. Посмотрев на меня, настоятель улыбнулся.

— Прекрасно, не правда ли? Более изящно, нежели большинство полотен на эту тему.

Сейчас Мориссоно говорил совершенно по-другому. Таким голосом бабушки и дедушки обычно рассказывают внукам разные истории.

— Вы правы.

Утонченный стиль в самом деле делал картину неподражаемой.

— Эдвард Берн-Джонс. Слышали? — спросил Мориссоно.

Я отрицательно покачала головой.

— Английский художник Викторианской эпохи. Многие из его картин фантастически прекрасны. Эта называется «Утро Воскресения». Написана

в 1882 году.

Мориссоно секунду смотрел на полотно, затем поджал губы и подошел к столу. Поставил ящик, сел. Помолчал — очевидно, собираясь с мыслями, — затем напряженным голосом заговорил:

— Монашеская жизнь — это уединение и молитва. Я выбрал ее. — Настоятель говорил медленно, делая паузы там, где их не должно быть. — Приняв обет, я как бы отвернулся от политики и других мирских забот. — Он положил руку на ящик. — Но нельзя игнорировать события, происходящие в мире. И я не могу предать дружбу.

Мориссоно опустил взгляд на свои руки, замер. На его лице отразилась мучительная внутренняя борьба. Правда или ложь? Правда.

— Эти кости из Музея истории человечества.

Я едва не подскочила на месте.

— Скелет, украденный Йосси Лернером?..

— Да.

— Сколько времени он находится у вас?

— Слишком долго.

— Вы согласились сохранить его для Авраама Ферриса?

Он кивнул.

— Почему?

— Так много «почему». Почему Авраам настоял, чтобы я его взял? Почему я согласился? Почему упорно продолжал участвовать в этом обмане?

— Начните с Ферриса.

— Авраам принял скелет у Йосси, так как был предан другу. А Йосси уверил его, что если кости найдут, то это повлечет за собой катастрофические последствия. После перевозки скелета в Канаду Авраам несколько лет хранил его у себя на складе. Но он очень боялся — так сильно, что едва не сошел с ума.

— Почему?

— Авраам — еврей. А это человеческие останки. — Мориссоно погладил ящик. — И… — Настоятель поднял голову. Солнце блеснуло в стеклах его очков. — Кто там?

Послышался мягкий шелест ткани.

— Брат Марк?..

Голос Мориссоно прозвучал довольно резко. Я обернулась. В дверном проеме показалась фигура — монах со шрамом на лице.

Настоятель качнул головой.

— Laissez-nous. Оставь нас.

Монах поклонился и исчез.

Большими шагами Мориссоно пересек кабинет и закрыл дверь.

— Авраам нервничал, — напомнила я, когда он вернулся на место.

— Авраам верил в то же, во что верил и Йосси, — прошептал он.

— Что это скелет Иисуса Христа?

Мориссоно взглянул на картину и кивнул.

— А вы сами в это верите?

— Верю ли я в это? Нет. Я не знаю. Не хочу испытывать судьбу. А что, если Йосси и Авраам правы и Иисус не умер на кресте? Подобное стало бы гибелью христианства.

— Это подорвало бы большинство христианских доктрин.

— Именно. Христианская религия основывается на предположении, что Спаситель умер и воскрес. Вера в страдания Христа — основа вероисповедания и образа жизни одного миллиарда человек. Целого миллиарда, доктор Бреннан. Последствия подрыва этой основы непредсказуемы.