Смертельно прекрасна
Шрифт:
– Пес, значит, оборотень?
– Пес, значит, пес, Ариадна, – скривив губы, говорит Джейсон, – а оборотень, значит, оборотень. Но ты будешь права , не называя меня человеком, потому что я –не человек.
Мужчина пожимает плечами, мол, ну, а что поделать? Ну, бывает. А я выпучиваю на него ошеломленный взгляд и впиваюсь пальцами в волосы. Вот же черт , оборотень? Что? Может, и феи существуют? И тролли?
Расскажу Мэтту, он сразу меня в психушку запрет! Хотя, нет. Сначала закатит глаза, а потом уже позвонит своей ненаглядной Джил,
– Классно. Теперь у меня есть друг-оборотень. В нушительная компания, верно?
– Друг-оборотень? – Шепчет Норин, подходя ко мне. – Что он здесь делает?
– Он помог мне.
– Каким, хотелось бы узнать, образом?
– В Дилосе на меня напали.
– Кто? – Скрывая волнение за мнимым спокойствием, спрашивает тетя Норин.
– Какие-то кретины из бара. Я зашла в бар, чтобы…
– … ты зашла в бар?
– Хотела выпить.
– Хотела – что?
Норин растерянно пожимает плечами и отходит к стене , наверняка, придумывая, как избавиться от подростка, неожиданно свалившегося ей на плечи.
Воспитание – чертовски неблагодарное занятие. Особенно тогда, когда воспитанник не хочет, чтобы его воспитывали. То есть, практически всегда.
– Я должна была расслабиться после того, что мне рассказал Ноа. Это глупо, да, меня уже постигла эта мысль , правда. Но на тот момент мне просто хотелось сбежать.
– От нас или от проблем, Ариадна?
– От прошлого.
Норин сводит черные брови и медленно переводит взгляд на Джейсона, который так и стоит возле стены, изучая нас шоколадными глазами.
– Вы не против , если мы поговорим наедине?
– Знаете, дамочка, мне чудовищно льстит, что вы спрашиваете моего разрешения, и я могу уйти в другую комнату. Но, вот в чем проблема. – Джейсон подходит к тетушке, а на лице у него появляется кривая ухмылка. – Я все равно услышу ваш разговор.
– Так попытайтесь не слушать. – Отвечая ледяной улыбкой на улыбку, шепчет Норин и со спокойным видом кивает. – Вы спасли Ари жизнь, и я вам благодарна.
– Благодарная ведьма? Что-то новенькое.
– Как и благородный пес.
Они испепеляют друг друга пронзительными взглядами, и мне внезапно кажется, что вся эта борьба определенно завершится кровопролитием. Поэтому я устало выдыхаю. Мне уже осточертело расхлебывать какое-то дерьмо, но, видимо, в этом заключается цель моей новой жизни: сталкиваться с проблемами и выкарабкиваться из них, как из навозной ямы.
– Джейсон, проходите прямо по коридору, там кухня; мы вернемся через пару минут.
Не дожидаюсь, пока он ответит. Беру под локоть Норин и тащу ее на второй этаж. Я не знаю, что именно ее так смутило в нашем новом госте, но идет она вся напряженная, на взводе, словно готова в любую секунду сорваться и впиться зубами Джейсону в горло.
Мы проходим в мою комнату. Я подношусь к окну, намереваясь открыть раму, но не успеваю и двух шагов сделать, как вдруг в спальню влетает Мэри-Линетт.
Волосы
– Какого черта у нас на кухне забыл пес? – Она смотрит прямо на меня. – Ари, что ты творишь? Оборотням нельзя доверять ! Они импульсивные и непредсказуемые.
– И тебе привет, тетя Мэри. Знаешь, мне кажется, импульсивная в этой комнате лишь Норин. Потому что именно она накинулась на Джейсона с кухонным ножом.
– Что сделала?
– На Джейсона , – проигнорировав сестру, сетует Норин и гневно сводит брови. – Что ты вообще знаешь о нем, кроме имени, которое, вполне возможно, фальшивое? Никогда и ни при каких обстоятельствах не доверяй оборотням. Они одиночки и живут ради выгоды.
– Как и все люди.
– Нет. В отличие от людей, они, уходя, сердце не разбивают, а вырывают из груди.
– Джейсон спас меня. Вот, что я знаю. – Сплетаю на груди руки и выдыхаю. – Разве я привела бы в дом врага? Я могу ему доверять. Он очень хороший человек.
– Он не человек, – пропевает Мэри-Линетт, сухо улыбнувшись, – забыла?
– На меня напали трое мужчин. Они утащили меня в переулок, и Джейсон пришел за мной, пусть и не должен был. Он предупреждал, а я не послушала. Была зла, убежала.
– Это ты умеешь.
– Простите, – я виновато выдыхаю и плюхаюсь на край кровати, она прогибается под моим весом, предательски скрипнув, – мне очень стыдно. Я поступила неправильно. Но не знаю, что бы я наговорила, оставшись. Мне нужно было побыть одной.
Тетушки одновременно приближаются ко мне. Неожиданно напряжение испаряется, они присаживаются по бокам от меня, приобняв за плечи. Странно. Только что кричали, а теперь обнимают. Мэри-Линетт заботливо поправляет мне волосы.
– Мы испугались. Не контролировать себя в те минуты, когда тебе нужна помощь…
– …страшно, – заканчивает Норин, смотря куда-то в окно. – Очень страшно смотреть на то, как ты уходишь, и быть не в состоянии тебя остановить.
– Я понимаю. Невыносимо смотреть , как люди ошибаются и ничего не делать.
Норин переводит на меня взгляд и словно понимает, что я ощущаю дрожь в коленях.
Я почти уверена, что сломленные люди чувствуют друг друга. Это словно негласное правило между двумя искореженными скалами, о которые разбиваются кривые волны. Не в состоянии сдвинуться с места, они просто терпят и глядят в глаза собрата напротив.
– Что тебе рассказал Ноа ? – С прашивает она, сжав в пальцах мои холодные руки.
Я устало пожимаю плечами и смотрю вниз, невольно вспомнив мертвое лицо Лоры, окровавленный снег и запах гари, забивающий легкие. Я вспоминаю, пусть и не хочу, но у жизни есть одна вредная привычка: не спрашивать тебя о твоих желаниях, а делать то, что ей по нраву. Чувствую, как Мэри-Линетт крепче стискивает мои плечи, и кривлю губы: