Смертельное фрикасе. Убийство по лионскому рецепту (сборник)
Шрифт:
– Эрико – это такой способ приготовления мяса в бульоне. Надо заметить, что в Средние века мясо употребляли вскоре после забоя, чтобы избежать размножения бактерий – обычно на следующий же день. Поэтому надо было придумать, как сделать его помягче. Бульон – как раз один из таких способов. Вержюс – другой.
Своей ручкой молодая женщина указала в меню блюдо, о котором шла речь, и продолжила свои объяснения.
– Вержюс – это зеленый, кислый до оскомины сок из винограда или яблок.
– Интересно, – отозвалась журналистка. – А что такое фрикато?
– Мясные шарики вроде фрикаделек, тушенные на сковородке.
Пако не захотел оставаться в стороне от разговора и тоже испытал познания официантки.
– А галимафре?
– Это рагу из остатков мяса. Очень напоминает миронтон, вареную говядину, приправленную луком, салом и уксусом. Это вкусно, но легким такое блюдо не назовешь. Если выберете его, я бы посоветовала вам начать с легкой закуски, такой как арбулястр. Это соленый пирог с корчажными травами.
– А помпи? – спросила заинтригованная Лора.
– Это блюдо из вареного мяса и овощей. После баранины туда же клали хлебное тесто, чтобы оно варилось в бульоне. Таким способом в давние времена порой готовили хлеб, чтобы не пользоваться печью сеньора, а стало быть, и не платить налог, которым облагалась выпечка.
– Начало «налоговой оптимизации», – съехидничал фотограф.
Официантка лишь улыбнулась, чтобы не вступать на территорию, которая казалась ей опасной.
– Это блюдо готовят также у наших соседей в Коррезе, но там его называют «мик». У вас есть еще вопросы?
– Нет, мы немного подумаем. Спасибо, мадемуазель.
Пако проводил официантку взглядом. А та зашла на кухню за двумя приготовленными блюдами, чтобы отнести их другим клиентам. В полуоткрытую дверь он заметил и шеф-повара, священнодействующего у плиты. Высокий, стройный, с угадывающимися выпуклыми мускулами под эбеновой кожей – он был молчалив и полностью поглощен своим делом.
В итоге журналистка выбрала кусок пирога с чесноком и шафраном, пирожки с крапивой, кашу из обдирного ячменя, цыпленка в вержюсе и свиные фрикато. И по мере того как прибывали заказанные блюда, она все больше укреплялась в уверенности, что у нее появился отличный сюжет для следующего номера «Гастрономических радостей».
Закончив трапезу, они отказались от десертов, но позволили соблазнить себя бокалом гипокраса, который, к их великому удивлению, подал им сам хозяин заведения. Несмотря на то что Юго Штейнеру уже перевалило за семьдесят, выглядел он прекрасно – горделивая осанка, слегка загорелое лицо, прямой нос, густые, зачесанные назад волосы с проседью. На нем была просторная белая блуза и подобранные к ней в тон брюки. Его руки с безупречным маникюром украшали два перстня, один с аметистом, другой с лазуритом.
– Надеюсь, вы приятно провели вечер, мадам Гренадье? – спросил он, приветствуя Лору.
– Очень приятно… мсье?..
– Юго Штейнер.
Потом, повернувшись к Пако:
– Зато я не знаю имени вашего фотографа.
– Пако Альварес, – ответил молодой человек, мужественно протягивая ему руку.
– Странно, – заметила Лора, – я надеялась быть тут инкогнито. Мы уже встречались?
Улыбка Юго Штейнера сделалась загадочной.
– У нас есть общие друзья.
7
Юго Штейнер взял себе стул и уселся рядом с Лорой и Пако. Потом подозвал официантку одним взглядом и заказал груши в гипокрасе на три персоны. Подождал, пока они снова не остались наедине, и продолжил знакомство.
– О вашем приезде в наши края мне сообщила Аделина Пероль.
– Я и не знала, что вы знакомы, – удивилась журналистка. – Хотя… совсем из головы вылетело – вы же соседи. Кажется, земля, на которой стоит ее харчевня, доходит прямо до вашего участка.
– Точно. А чтобы быть еще более точным, скажу, что мы с ее тетушкой, с нашей дорогой Адель, были очень близки.
Лора покачала головой, словно ей до сих пор было трудно принять кончину этой замечательной женщины.
– Как печально, что нас покидают такие прекрасные люди! Вы давно ее знали?
– С тех пор как вернулся сюда! Лет сорок, наверное.
– Так вы из Эсперака? – спросил Пако с любопытством.
– Я родился совсем неподалеку отсюда, в Кармансаке, а моя мать из Ла Рок-Сен-Кристофа. Мой отец, как вы могли догадаться по фамилии, происходил не из Перигора. Он был родом из Австрии. И однажды ему пришлось спешно покинуть эти места, а вскоре и моя мать, забрав меня с собой, сделала то же самое. Так для всех было лучше…
Штейнер помолчал несколько секунд. Он знал, что за это время в воображении Лоры пронеслось несколько образов: женщины, остриженные наголо по одному лишь подозрению в том, что они спали с оккупантами… сведения счетов, устроенные теми, кто сам примкнул к Сопротивлению в последнюю минуту… все эти фальшивые ноты Освобождения.
– Когда я оказался в этой деревне, от фермы оставались одни развалины. Последние арендаторы так и не вернулись с Первой мировой, погибли под Верденом. Потребовалось много времени и много работы, чтобы снова вдохнуть жизнь в эти камни.
Пако не удержался и бросил взгляд на перстни их собеседника. Аметист с лазуритом подчеркивали холодную голубизну его глаз.
– Но в первую очередь – помощь Адель, – продолжил Юго.
– А в чем она заключалась? – спросила удивленная Лора.
– В главном. В том, с чего требовалось начать – с участка земли! Она любезно продала мне некоторую его часть и позволила безвозмездно воспользоваться остальным.
Официантка принесла на столик керамическое блюдо с теми самыми грушами в гипокрасе, а вслед за ними десертные тарелки. Лора решилась разложить угощение, стараясь не терять при этом нить разговора.