Смертельное танго
Шрифт:
— Давай исходить из того, что он был в «Тоске» во время презентации, что у него есть определенные садистские наклонности, что он не курит, но неравнодушен к безделушкам.
Данила скептически усмехнулся.
— Из всего вышеперечисленного я согласен только с первым пунктом. Садистские наклонности точно никто афишировать не станет.
— Ну почему же? Вот, к примеру, Жертва… — Лемонтий осекся, ошалело посмотрел на Данилу. — А ведь Жертва под наш психологический портрет очень даже подходит! Во-первых, он хозяин «Тоски», во-вторых,
— Да я его вообще только пару раз видел.
— Знаешь что, Оборотень! — Лемонтий хлопнул ладонью по бетонной плите. — А давай-ка смотаемся к нашему другу-извращенцу, устроим ему допрос с пристрастием!
Допроса с пристрастием не получилось. У Жертвы было железное алиби. Он уже неделю валялся на больничной койке с приступом холецистита.
— Жалко, — с тоской в голосе сказал Лемонтий. — Очень хороший был подозреваемый.
— А почему ты решил, что тот урод не курит и любит безделушки? — спросил Данила.
— Элементарно, Ватсон! Чистая дедукция. Разверни коробок. Видишь — все отрывные спички на месте. Если бы он курил, то хотя бы одной да воспользовался, а так он просто забрал себе коробок. Вот ты не куришь, стал бы ты зариться на всякую мелочь?
— Честно говоря, я на эти спички вообще внимания не обратил.
— Вот именно! А наш урод обратил и даже взял себе на память. И таскал с собой все это время. Спрашивается, зачем некурящему человеку спички?
— Не знаю. Знаю только, что мы так никуда и не продвинулись.
— Не продвинулись?! — возмутился Лемонтий. — Да мы уже много всего нарыли. У нас практически готов психологический портрет.
— Лучше бы у нас был фотографический портрет. — Данила посмотрел на наручные часы. — Ладно, Лемонтий, мне пора Селену с работы забирать.
— Теперь так и будешь встречать — провожать? — спросил друг сочувственно.
— Буду.
— Уважаю. Только это все равно не выход. Пока всякие твари…
— Я его найду, — пообещал Данила, — дай только срок.
Лемонтий ободряюще улыбнулся, похлопал его по плечу:
— Найдешь, Оборотень. Нужно будет, мы этого гада из-под земли достанем…
— Пришли результаты анализов. — Анна Павловна положила перед Селеной несколько листков. — Не все, конечно. Только те, что лаборатория успела сделать. Пока все, слава богу, нормально. Считай, повезло.
— Да, повезло. — Селена не глядя положила анализы в карман халата. — Спасибо, я вам очень благодарна.
— Да ладно тебе, — заведующая сочувственно покачала головой. — В таком деле грех не помочь. И вот еще что, ты антибиотики на всякий случай попей. Как говорится, береженого и бог бережет. И на ВИЧ кровь через полгода пересдай для очистки совести и окончательного спокойствия. Хочешь шоколадку?
— Нет, спасибо. — Селена мотнула головой.
— А Данила твой что говорит?
— Говорит — забудь.
— Золотые
— Попробую пока без психолога.
— Ну смотри. Может, так даже и лучше. О таких вещах думать лишний раз не хочется, не то что разговаривать.
Они немного помолчали, а потом заведующая спросила:
— Селена, а что если тебе отпуск взять? Побудешь дома, отдохнешь.
— Нет! — Она боялась даже подумать, что станет с ней дома, наедине с собственными воспоминаниями, наедине с Данилой. — На работе проще.
— Тогда хочешь, я тебя до дома подброшу?
— Спасибо, не нужно. Данила меня заберет.
— Вот и хорошо! Ты, главное, не зацикливайся. Ни к чему это. Жизнь продолжается.
Да, жизнь продолжается. Селена коснулась своего живота — лабиринт до сих пор кровоточил…
Лемонтий пришел в первом часу ночи, пьяный в дым.
— Привет, Оборотень! — заорал он с порога.
— Тихо, Селена уже спит. — Данила покосился на закрытую дверь спальни.
— Все, молчок! — Лемонтий кивнул, выписывая затейливые дуги, прошел на кухню.
— Что это ты так набрался? — спросил Данила.
— Я его вычислил! — Лемонтий оперся ладонями о стол, пьяно улыбнулся. — Понимаешь, Оборотень? Я вычислил этого козла. Вот ты за своей Селеной поехал, а я все думал, думал…
— И что?
— Думал, думал, а потом плюнул, решил немного поработать. Приехал на студию, а там Дакер! — Лемонтий выпучил глаза, состроил страшную рожу.
Данила поморщился. Лемонтий — хороший парень, но во хмелю становится невменяемым.
— Ясное дело, там Дакер. Почему бы ему там не быть?
— Да, там Дакер, — Лемонтий перестал гримасничать, сказал почти трезвым голосом, — а у Дакера все руки исцарапаны. Сечешь?
— Пока нет, — признался Данила.
— Вот смотри! — Лемонтий уперся ладонями в стол. — Видишь?
— Вижу.
— И что ты, блин, видишь?
— У тебя тоже руки поцарапаны.
— Правильно, а знаешь, почему?
Данила отрицательно мотнул головой.
— А потому, что вот этими самыми руками я распутывал колючую проволоку, которой та скотина связала Селену. Теперь догоняешь? Я проволоку разматывал и поцарапался, а тот, кто заматывал?
— Тоже должен был поцарапаться… — Сердце ухнуло вниз, от недоброго предчувствия спина покрылась испариной.
— Вот именно! А теперь смотри, что получается. Дакер был на презентации в «Тоске». Он задвинут на всякой чертовщине. Он не брал трубку, когда мы пытались ему дозвониться. У него поцарапаны руки. И еще он нам соврал! — Лемонтий врезал кулаком по столу. — Он не забывал телефон в студии и не возвращался за ним. Я сегодня у ребят порасспрашивал — его никто не видел в тот вечер. Понимаешь?