Смертельное танго
Шрифт:
Лабиринт до сих пор кровоточил. Две недели прошло, а рана не заживала.
Может, это все из-за беременности?
Нет никакой беременности! Нет и не может быть…
Четыре положительных теста? Ерунда! Тесты не дают стопроцентной гарантии. Это все из-за стресса…
Тревогу забила Элеонора, приехала к Селене, когда Данилы не было дома, и спросила в лоб, не беременна ли она. Нет, даже не спросила, а сказала с уверенностью и болью в голосе. Элеонора всегда знала все ее тайны. Ясновидящая…
— Беременна. — Признаваясь тете, Селена признавалась в случившемся
— Как ты собираешься с этим разбираться? — Элеонора достала сигареты, потянулась было за зажигалкой, но в последний момент передумала.
— Радикально.
— Селена…
— Что — Селена?! — Она сорвалась на крик. — У тебя есть другое предложение?
Элеонора молчала очень долго, а потом сказала:
— Когда такое случилось с моей сестрой, было поздно делать аборт. Тогда я страшно переживала из-за этой беременности. А потом родилась ты, наша Лунная девочка, и я поняла, как ошибалась.
— Я родилась, а моя мама покончила с собой!
— Ты другая. Ты намного сильнее.
— Не сильнее! Я уже ненавижу то, что во мне. Это мучает меня, отравляет…
— Это твой ребенок!
— Это не мой ребенок! Это ребенок того выродка! — Селена до крови закусила губу. — Я его не хочу. Не отговаривай меня, я уже все решила.
— А Данила знает? — тихо спросила Элеонора.
— О чем? — Селена вытерла мокрое от слез лицо кухонным полотенцем. — О том, что я беременна? О том, что собираюсь избавиться от ребенка? Нет, он ничего не знает. Ему и не нужно этого знать. Это только моя проблема.
— Он твой мужчина, и он имеет право знать, — твердо сказала Элеонора. — Такие решения должны приниматься обоими. Подумай, что, если отец твоего ребенка Данила? Что, если ты уже была беременна, когда это случилось? Ты думала об этом, Селена?
— Думала. Я целыми днями только об этом и думаю.
— И что?
— Шансы невелики.
— Шансы пятьдесят на пятьдесят.
— Не важно, я не могу рисковать.
— Чем? Чем ты не можешь рисковать? Ради любви мужчины ты готова принести в жертву своего ребенка? Делай аборт, Селена. Из тебя не получится хорошей матери…
Впервые в жизни они поссорились. Элеонора уехала, не прощаясь. Селена осталась одна со своими проблемами и со своим… с этим ребенком. Она не стала ничего решать, отложила на «потом». Время терпит…
Время шло, перетекало из марта в апрель, стучало в окна капелью, пело птичьими голосами. Ждало…
Селена решила оставить ребенка. Вот просто однажды утром проснулась и поняла, что не сможет сделать аборт. Элеонора была не права, она станет хорошей матерью. Даже если ради этого придется расстаться с Данилой…
Думать так было больно, но Селена заставляла себя думать, приучала себя к мысли, что Данила уйдет, готовилась рассказать ему правду.
Данила ее опередил. Оказалось, он уже все знает.
— Элеонора. — Она не спрашивала, она утверждала, но ответ был ей важен как никогда.
— Элеонора приезжала ко мне в студию и все рассказала. — Данила сжал
— Данила… Данила, выслушай меня. — Он был красив, ее Оборотень. Даже сейчас, осунувшийся и за несколько недель повзрослевший на несколько лет, он был очень красив. Сердце предательски дрогнуло, заныло… — Данила, я хочу оставить этого ребенка.
— Я тоже. — Он смотрел ей прямо в глаза, внимательно и тревожно, точно пытался понять про нее что-то очень важное. Про нее или про самого себя…
— Шансы пятьдесят на пятьдесят. — Селена зажмурилась, чтобы не видеть этот его взгляд, чтобы найти в себе силы продолжить разговор. Если она не скажет сейчас, потом будет поздно. — Я не знаю, чей это ребенок…
— А я знаю. — Данила разжал пальцы, но лишь затем, чтобы обнять ее за плечи, прижать к себе. — Это наш ребенок, наш с тобой.
— Данила, есть и другая вероятность. — Она боялась поверить, сопротивлялась своему счастью. — Ты понимаешь, о чем я?
— Я понимаю. — Он кивнул, коснулся губами ее виска. — Даже если так… Все равно это наш с тобой ребенок, у него не будет другого отца, кроме меня. Селена, ты выслушай меня. Выслушай, а потом мы вместе решим…
Данила говорил, а она плакала у него на плече. Какое счастье, что он все решил за них обоих. Так решил…
Они ошибались. Оба… Селена думала, что после разговора с Данилой все изменится, станет легче и лучше.
Не стало… Невидимая пружина у нее внутри закручивалась все туже и туже, причиняла почти физическую боль. Днем у Селены все валилось из рук. Вещи падали, разбивались. Иногда она до них даже не дотрагивалась, а они все равно разбивались…
У нее выпадали волосы и суставы болели так, что по утрам было трудно встать с постели. А глаза из разноцветных вдруг сделались серыми, почти бесцветными. И вырезанный на животе лабиринт время от времени принимался кровоточить. И сил не оставалось ни на что, даже на домашние дела, не говоря уже о работе.
Наверное, с этим можно было мириться, найти хоть какое-нибудь разумное объяснение. Стресс, переутомление, нехватка витаминов, токсикоз, в конце концов! Но самое страшное происходило не днем, а ночью…
Сомнамбулизм. Селена уже почти забыла, что это такое. Она думала, что переросла эту болезнь, избавилась от нее раз и навсегда.
Не переросла и не избавилась. Все вернулось. Иногда она ложилась спать в пижаме, а просыпалась полностью одетой, даже в туфлях. Иногда брала утром недочитанную с вечера книгу и понимала, что уже знает сюжет. А однажды за ночь она связала двухметровый шарф. Связала и не помнила, как…
Это было необъяснимо и очень страшно. И это, несомненно, было связано с луной. Первое полнолуние Селена кое-как пережила, но неумолимо приближалось второе, и Селена чувствовала — что-то случится. Рано или поздно пружина выстрелит. А пока она боролась с кошмарами, болью, тошнотой и страхом. Боролась с тем, что росло где-то в самой глубине ее существа…