Смертельные цветы
Шрифт:
Нет, я вовсе не планировала нападать на Изабель. Но ее слова об опыте и помощи с Анджеем словно сорвали плотину. Слишком много во мне скопилось злости. И она требовала выхода. Пришлось использовать крайний вариант избавления от тюремщицы. Но я не жалею. Нет... Ее стоит убить. Опасно оставлять в живых тех, кто знает о тебе больше, чем ты сам. Слишком опасно. Не знаю, чем закончится бой, но... Мне действительно не столь важен результат. Все дело в процессе. И времени.
Медленно встаю на ноги и направляюсь к оставшемуся гобелену. Достаю из тайника вилки. Сажусь на пол. И начинаю медленно затачивать обратный конец столового прибора. Амбирцитовая решетка — хорошее решение для ограничения доступа
Нарушить решетку, отковыряв пару камешков, нельзя. Разрушения стоит наносить в строго определенных местах. А это займет время. Возможно, всю ночь. Но Брасиян, скорее всего, явится утром. Все же ночь — время темных. Ничего, без сна я обойдусь. Без еды тоже. Потом под разгар разборок истинных уйду из замка. Заберу сына. Наша связь приведет меня к нему. И не дай Свет кому-нибудь встать на пути...
Глава 7
Работа продвигается медленно. Приходится тщательно исследовать стены, чтобы понять количество камней в ширину и высоту. Конечно, расчеты весьма примерны, но это позволяет существенно сократить прикладываемые усилия. Извлекать мелкие камни из швов ложно. На один уходит около получаса. А я только начала. Двигаюсь по нижнему ряду вдоль пола. Ничего, справлюсь. Делать что-то лучше, чем не делать ничего и сходить с ума от ожидания.
Где-то за полночь усталость все же берет свое. Глаза начинают слипаться. Руки дрожат и плохо попадают по нужному месту. Амбирцит прочен и при этом пластичен. Раскрошить его не представляется возможным. Только извлечь. А когда "инструмент" раз за разом соскальзывает, приходится взять перерыв. Разминаю пальцы и запястья. Возвращаюсь на кровать. Всплеск адреналина не прошел бесследно. Мне нужен отдых. Небольшой. Моргаю. И незаметно проваливаюсь в сон...
...Чтобы оказаться у знакомой реки. На том самом берегу, где встретилась с Молотом. Предрассветный туман как раз клубится над водой. Холод и влага ощущаются даже во сне.
— Да вы издеваетесь...
Поворачиваю голову. Убитый мною колдун сидит на прежнем месте. Как будто, ничего и не было. Чудесно. Только его мне не хватало.
— Не любишь утро?
Убийца ведьм смотрит на реку. Словно только она имеет значение.
— Почему ты просто не упокоишься?
Подхожу и сажусь на бревно рядом. Странный сон. Пальцы подрагивают. И явно ноют. Как от долгой и кропотливой работы. Да и ощущения совсем иные. Видение? Следствие частично разрушенной решетки?
— Мне интересно, чем все завершится. Ты почти дошла до финала. И я хочу его увидеть. Узнать, ради чего все было...
Кто бы мог подумать, что мертвые такие любопытные. Хотя Ивар тоже никак не может упокоиться. И хорошо, что не приходит. После разговора с Изой я бы убила его снова.
— Прошлый раз ты говорил что-то о том, что нужно верить миру. Не хочешь пояснить?
Раз уж уходить не хочет и решил через меня наблюдать за происходящим, пусть отрабатывает информацией.
— Это сложно... — он не отказывается, но говорит медленно. Тщательно подбирает слова. — Когда я убил твою мать... Я знал, что ты придешь. Рано или поздно. И знал, что убьешь меня. Это не предвиденье. Скорее... Шепот мира. Такой тихий. Едва уловимый. От него можно отмахнуться. Заглушить. Не придавать значения. Но стоит расслабиться, оказаться
Киваю. Да. Я знаю. Нельзя убить темного и не занять его место. Пусть и частично.
— Как ты смог контролировать мои чары? Я же не была ведьмой.
— Но считала себя ею, — по его губам пробегает улыбка. Тонкая и легкая. — Наш разум так устроен, что многое зависит от того, во что он верит. Ты считала себя ведьмой и плела чары. Неплохие чары. Хоть и не такие, как у других. Ты же знаешь, что твоя магия отличалась. Ты списывала это на свой опыт боевого мага, но причина была в том, что ты стала колдуньей. А искренняя убежденность, подкрепленная некоторой погрешностью проявлений, дала мне лазейку. Знай ты тогда, кем являешься, применяла бы магию иначе. И наш бой был бы совсем иным...
— Может быть, и ты бы остался жив...
Убежденность. Да, разум пластичен. Порой его можно обмануть. Я сама так поступала с моей ненавистью к Ивару. Обман. Иллюзия. Сильнее всего она становится, когда мы убеждаем в чем-то сами себя.
— К чему стремится Изабель?
— Повторить историю, — с готовностью отвечает убитый мною колдун. — Она с такой убежденностью повторяла эту фразу, что не поверить было сложно.
И снова убежденность... Вера. Иза так и не ответила мне, какая именно история так ее волнует. Но что-то подсказывает, что приручение Юты тут совсем не к чему. Должно быть нечто иное. Но что? Не поторопилась ли я, вызвав Брасияна? Даже если так, уже не узнаю...
...Прихожу в себя плавно, будто всплываю на поверхность. Глубоко вдыхаю и выдыхаю, прогоняя остатки дремы. Все же сон. Пусть и с реальными ощущениями. Сажусь. В комнате заметно посветлело. Скоро рассвет. Нужно продолжить работу. Беру обе заточенные вилки и направляюсь к тому месту, на котором остановилась.
А спустя четверть часа дверь открывается. Гостя я встречаю с пустыми руками. Вилки успеваю спрятать, а камешки амбирцита надежно завернуты в ткань и лежат в сундуке. Новый вот-вот должен к ним присоединиться.
— Много успела отковырять? — Лукас в своем неизменном балахоне.
Дверь он закрывает чисто символически. В руках держит связку ключей. И что-то подсказывает, что охраны в коридоре нет.
— Ты мне скажи, ты же пророк.
Скрещиваю руки на груди. Он знает, чем я занималась. И не сказал Изабель, иначе не явился бы сюда один. Или пришел бы не он.
— Ты позвала Брасияна... — медленно произносит светлый. — Я говорил Изе, что все так и будет.
— Видимо, плохо говорил...
Зачем он пришел? Уже понятно, что истинный преследует какие-то свои цели. Явно отличные от стремлений княгини. Знает ли она? Или считает, что полностью контролирует супруга? Доверяет? Или это очередная ловушка-развилка?
— Я перебрал тысячи аргументов... — он проходит по комнате, оглядывая беспорядок. — И все они разлетелись вдребезги об ее уверенность в собственной правоте. После того инцидента с Брасияном она почти перестала меня слушать. Лишь выборочно. То, что соответствует ее собственным мыслям. И целям. Забавно... Я умер для всех, но по-настоящему мертвым почувствовал себя только тогда, когда не смог до нее достучаться.