Смертельные друзья
Шрифт:
– Я знаю, что Анна очень уважала Питера. Она называла его «мой бородатый братец в джунглях», с большой нежностью.
– Питер стал таким страстным экологом! Вот я и говорю, жизнь – странная штука. Не поверите, в школе он и мухи не обидел. Никогда ни с кем не спорил. У него не было никаких возрастных проблем. Как учительница, могу сказать, что он был идеальным учеником, со здоровой долей скептицизма. Ну вот, он отправился в Манчестер изучать экономику. Во время каникул работал бухгалтером в разных фирмах. Девушка у него была очень славная, медсестра, ее звали Кирсти, они в Манчестере встретились. Я так надеялась, что они поженятся. Не знаю, что это я так разболталась. А потом он все бросил.
– Питер работал с какой-то определенной группой?
– Они называют себя СД – «Сначала Действие». У них офис в Кеннингтоне, возле крикетной площадки. Они там собирали средства для своей деятельности. Питер работал с ними, сначала в Гренландии, наблюдал за браконьерством японцев, которые охотились на китов. Потом с курдами в Турции, писал доклад о геноциде и биологическом оружии. А последний год – в Южной Америке, там у них проект по дождевым лесам.
– Вы, должно быть, очень скучали по нему, раз он всегда был в разъездах?
Бриджет жалко улыбнулась, глаза ее наполнились слезами.
– Он всегда старался быть рядом. Куда бы ни уезжал, при каждом случае звонил. И Анна тоже. Они были очень внимательными детьми. А после того как Анна… после того как Анну убили, Питер звонил мне дважды в неделю, как часы. – Выдержка начинала ей изменять. – И как я теперь буду без его звонков, Кит?! Они помогали мне держаться. Мне было, чего ждать.
– Мне очень жаль, – повторил я, чувствуя, как бессмысленно звучат мои слова. – Все это невыносимо, ужасно…
– А теперь идите, Кит, – сказала она. – Правда, ступайте. Вы мне больше ничем не поможете. Вы были очень добры ко мне, я это ценю, но теперь мне лучше остаться одной, – сказала она, погладив мне руку. – Я уже привыкла к трагедии. Я так много пережила… Вам трудно это понять, но я знаю, как справляться с горем. Мы, Гранты, умеем выживать, хотя теперь…
– Я знаю, – поспешно перебил я ее, вспомнив, как Анна с затуманенной высокой температурой головой упрямо сидела за своей машинкой, чтобы вовремя сдать материал в журнал. – Да, я давно это знаю.
Я ехал назад через весь Лондон и долго кружил, пока не нашел винный склад, где отпускали вино по оптовым ценам. На грифельной доске у дверей были обозначены цены – «Либфраумильх» и пиво «Бекс» за смешные деньги. На окнах висели объявления о специальных предложениях. Джексона Чолка за прилавком удалось увидеть не сразу.
Удостоверившись, что он на работе, а не дома, я направился на Финборо-роуд и припарковался на безопасном расстоянии от его дома. Финборо-роуд – одна из самых длинных улиц в Лондоне. Она кажется и самой невыразительной: целая миля мрачных кирпичных зданий, поделенных на квартиры, отели и студенческие общежития. По мостовой грохочут автофуры – это объездная дорога для грузового транспорта. Я вышел из машины и пошел искать нужную квартиру.
617-А оказалась в подвале. К квартире вела чугунная калитка, за ней ступеньки спускались вниз прямо к входной двери. С улицы меня не было видно. На карнизе стояли горшки с цветами, засыпанные сухой землей и листьями, у двери валялись какие-то рваные картонные коробки.
Пару минут я постоял, приглядываясь и прислушиваясь – не раздадутся ли чьи-нибудь шаги. Кроме шума машин, ничего расслышать не удалось. Подойдя к окну, я попытался приподнять стекло, у меня не получилось. Через окно была видна кровать, небрежно застеленная покрывалом. Окно было закрыто на задвижки сверху и снизу. Видимо, Джексон Чолк никогда не открывал его – пыль кругом лежала вековая.
Дверь
Я вытащил из своего кожаного рюкзака перчатки и инструменты, которые захватил из дома. Потом просунул между дверью и замком отвертку и отжал. Фанера затрещала, сталь отвертки заскрипела по металлу замка. Минут через десять кропотливой работы я расковырял дверь настолько, чтобы добраться до сердечника замка. Потом вынул из кошелька тонкую пластиковую карточку «Телекома» и просунул в щель. Это удалось на удивление просто. Я даже не предполагал, как легко проникнуть в чужой дом, а моральная проблема меня в этот момент совсем не беспокоила. Я несколько раз провел карточкой туда-сюда, пока мне не удалось прижать язычок замка. Еще полминуты – и дверь подалась.
Квартира Джексона состояла из трех комнат и широкого коридора, который заодно служил и кухней. Как и в спальне, которая выходила окном на лестницу, здесь стояла кромешная тьма. Окно гостиной смотрело на кладбище. В кухне стоял старенький холодильник, железная раковина, заполненная холодной водой, плита, заляпанная жиром. На мое счастье, квартира была небольшой, и в ней было не так много мест, где могло бы храниться то, что я искал.
Я начал со спальни. Переворошил постель, всю кучу одеял, простынь, подушек, хранивших запах чужого тела. На полу стоял стакан с водой, валялась кипа журналов. Вдоль стен – мебель пятидесятых годов из крашеного дерева: туалетный столик, гардероб и кресло. На столике и на каминной доске были расставлены дешевые сувениры и фарфоровые статуэтки Мадонны и младенца Христа. Фаянсовые терьеры, памятные пивные кружки, фарфоровые девушки на качелях и прочая ерунда. Плюнуть было некуда – каждый сантиметр площади был чем-то заставлен.
Я поочередно открыл каждый ящик, обыскал гардероб, но не нашел ничего из вещей Анны. Только чужую одежду. Я было обрадовался, увидев на верхней полке гардероба кожаный чемодан, но в нем лежали порнографические журналы и искусственные пенисы.
На ванную и кухню у меня ушли считаные минуты. Духовка была пуста, в шкафчике ванной лежали кусок мыла и бритвенный станок. Оставалась только гостиная. Я уже потратил шесть минут на поиски, и мне хотелось уйти отсюда не позже, чем через десять.
Гостиная тоже была обставлена старой мебелью, а на стенах висели картины: большое полотно, изображающее безрукого матроса, и два плаката с поп-певцами в рамах. В углу стоял комод, заваленный бумагами, рядом с ним письменный стол и музыкальный центр со стопкой дисков, главным образом латиноамериканской музыки.
Если записи и кассеты Анны были в этой квартире, то место им могло найтись только тут.
Я начал с комода, перебрав все хранившиеся в нем бумажки. Большинство из них относилось к работе Джексона на оптовом складе. Он серьезно занимался виноторговлей, тут были каталоги и приглашения на тестирование, карточки из лондонских клубов и несколько номеров «Светской жизни». Если рассматривать их как свидетельство его знакомства с Микки, то оно началось в прошлом ноябре. На дне второго ящика лежали документы на квартиру и фотография в рамке – два старика на берегу канала, наверное, родители Джексона. Тут же в конверте лежали и другие фотографии. Я сразу узнал Микки на фоне постельного покрывала Джексона, абсолютно голого, только на плечи был наброшен меховой палантин. Рядом с ним, тоже голый, Колин Бернс. Были и еще фотокарточки: Микки в ванне, Микки голый танцует в гостиной Джексона, лицо едва прикрыто кожаной маской.