Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне
Шрифт:
В этот момент командир артиллерийской батареи, видно, понял, что ни его гаубицы, ни наша 57-мм пушка с «Пантерой» не справятся. Он вызвал офицера связи с ВВС и потребовал нанести по немцам удар с воздуха. Не прошло и минуты, как два P-47 пронеслись над верхушками деревьев. Поскольку заходили они с востока, им пришлось сбросить бомбы еще до того, как они пролетели над нашими позициями на высоте метров в сто или сто пятьдесят. Бомбы пролетели прямо над головами механиков ремроты. Казалось, что они воткнутся в землю прямо в нашем лагере (так что все мы попрятались по недоотрытым еще окопам), но они взорвались на соседнем поле.
Самолеты с воем
Наша рота никак не пострадала, если не считать погнутых дуг тентов на грузовиках, но я продолжал копать, опасаясь, что уцелевшие немцы все же попытаются напасть. Но если кто-то из отряда уцелел, с ними вскоре разделалась 9-я пехотная — ее бойцы нагнали нас, прикрыли с фланга и заняли окрестности.
Помню, как в Англии перед началом вторжения мы дразнили летчиков-истребителей мальчишками, которым еще бриться рано. К тому времени ВВС снизили возрастную планку для офицеров летного состава до восемнадцати лет, рассудив, что только юноши достаточно энергичны и решительны, чтобы стать отличными пилотами. Парни старше двадцати пяти считались уже недостаточно безрассудными, чтобы летать на истребителях… В тот день я понял, насколько это было верно. Благодаря парням из 9-й воздушной армии бойцы роты «Си» ремонтного батальона и одной из батарей 391-го артиллерийского дивизиона выжили.
Операция «Запальная свеча»
От майора Джонсона я получил сообщение, что несколько танков Боевой группы Б застряли на полпути между Мариньи и Кутансом оттого, что у них загрязнились моторные свечи. Ожидание на холостом ходу перед наступлением сказалось на моторах. Я тут же насыпал в две пустые коробки из-под пайков все свечи зажигания, какие мы только могли выделить. Хотя я не знал в точности, где остановились танки, мне было известно, каким маршрутом они двигались.
Мой водитель Вернон объехал Мариньи по окружной дороге вслед за остальными силами БгБ — в городе еще шел бой. Война научила меня не напрашивать ся на неприятности — их и без того хватает на всех. Проезжая по шоссе, мы видели вокруг уже примелькавшийся нам «боевой мусор» — так мы стали потом называть совокупность стреляных танковых гильз и листов бумаги, с подбитыми немецкими машинами, телами немецких солдат тут и там… Это подтверждало, что мы на верном пути.
Примерно на полдороге до Кутанса мы подъехали к лежащему под холмом городку Кампрон. Если верить карте, здесь колонна БгБ должна была свернуть направо и двинуться северной дорогой, по самой городской окраине. Ближе к городу я услышал редкие винтовочные выстрелы, а когда мы готовы были уже въехать в город, раздался такой гром, словно по нам стреляли из танка. Вернон дал по тормозам, джип занесло. «Уносим ноги!» — заорал я. Развернувшись, мы на полном ходу домчались до вершины холма и укрылись по другую его сторону, за самой верхушкой. Я достал полевой бинокль, чтобы приглядеться.
Было похоже, что немецкая «четверка»
— Что там происходит? — спросил он, присев со мной рядом.
— Черт его знает, — признался я.
— Но вы же только что въехали на этот холм по дороге из города.
— Я не стал задерживаться там настолько, чтобы разбираться.
Я объяснил ему, что везу груз запальных свечей нашим танкистам по другую сторону Кампрона и двинусь с места, как только стрельба утихнет. Журналист поинтересовался, нельзя ли ему поехать со мной.
— Ради бога! — ответил я.
Очень скоро огонь почти утих, и я решил, что нам пора двигаться. Как раз в это время по дороге мимо нас проехала бронемашина из 36-го мотопехотного пока, и мы решили последовать за ней.
Журналист внезапно забеспокоился и после долгих мучений обернулся ко мне:
— Лейтенант, вы езжайте, везите ваши свечи, а я, пожалуй, вернусь в расположение батальона — гляну на карту, оценю общую картину…
Так я впервые столкнулся с выражением «общая картина».
Пока мы тащились за бронемашиной вниз с холма, стрельба в Кампроне продолжала затихать. Мы спокойно проехали через городок, нашли, сориентировавшись по карте, дорогу на запад и двинулись дальше. Еще через полтора километра, за очередным холмом, мы натолкнулись на танковую колонну, только что ведшую тяжелый бой. Дорога была усеяна телами и подбитыми немецкими машинами. Тело обнаженного по пояс молодого немецкого солдата лежало у обочины на носилках — должно быть, там его бросили свои же медики. Некоторые из раненых, особенно те, что потеряли много крови, в предсмертных муках приобретали восковую бледность, переходящую затем в цвет пыли. Этот светловолосый парень с кожей цвета слоновой кости походил на восковую фигуру.
Ремонтники 33-го полка были рады моему прибытию и, не теряя времени, принялись менять свечи в танковых моторах. Загрязнившиеся они вернули мне, чтобы я отвез их на очистку в пескоструйной машине. Потом колонна двинулась дальше, чтобы занять высоты к северу от Кутанса. Оттуда они могли контролировать все проселки вокруг города, покуда пехота берет сам город. С этого места для дивизий Паттона открывалась дорога на юг — к Авраншу и Брестскому полуострову.
Уроки операции «Кобра»
Первая фаза операции «Кобра» завершилась полным разгромом левого фланга немецкой армии. Это позволило 1-й армии продвинуться на юг, расширить прорыв и произвести охват немецких сил южнее Сен-Ло.
Различие между этим наступлением и предшествующими операциями в зоне бокажей, южнее Эреля, было поразительным. Ранее нашим войскам потребовалось двенадцать дней, чтобы продвинуться на тринадцать километров. Мы потеряли 87 танков, включая подбитые во время боев у Вилье-Фоссара. В первой фазе операции «Кобра», начиная с утра 26 июля и по 28 июля, дивизия преодолела 27 километров до Кутанса, потеряв всего лишь две машины.