Смертельные обеты

Джойс Бренда

Сейчас, разглядывая мраморный особняк, Мэгги кусала губы от досады и старательно подавляла в себе желание вернуться домой. Какая, право, глупость. Согласившись доставить новую английскую блузу, заказанную Франческой, домой к Кэхилам, она всего лишь надеялась увидеть Эвана, но боялась себе в этом признаться.

Ты влюбилась, моя глупышка? Одним поцелуем он завоевал твое сердце?

Она не хотела сейчас думать о муже. Он умер много лет назад, когда Джоэл был еще маленьким. Мэгги любила этого мужчину всем сердцем и, пожалуй, до сих

пор любит. Она всегда будет скучать и мысленно разговаривать с мужем, чьи советы помогали ей и успокаивали. Мэгги знала, что сейчас он волнуется за нее. Несмотря на шутливый тон мужа, она знала, что Джош совершенно серьезен, более того, он абсолютно прав.

Что бы он ни говорил, этот человек не для тебя. Мужчины всегда находят сладкие слова для сладких девочек!

Мэгги мечтала, чтобы их с Эваном поцелуя никогда не было, чтобы он не доверял ей. Она истово желала, чтобы кто-то другой, не Эван Кэхил, спас ее в прошлом месяце от покушения маньяка.

Но он целовал ее — она сама ему позволила. Это было великолепно. Мэгги не предполагала, что сможет когда-то желать еще одного поцелуя мужчины, но она ошибалась. В его руках оживало все ее тело, в душе пробуждались дикие желания. В его объятиях она чувствовала себя защищенной, все казалось идеальным и правильным.

Эван открылся ей и рассказал о страсти к игре, долгах, разрыве с семьей и последующем примирении, о ребенке, которого носила графиня. Графиня Бенвенте носила его ребенка.

Мэгги задрожала. Нельзя сказать, что она питала ненависть к графине; она ее боялась. Несколько недель назад Бартолла приходила к ней. Сначала Мэгги решила, что дама собирается заказать новое платье, вместо этого графиня посмеялась над ее чувствами к Эвану и недвусмысленно заявила, что ей стоит держаться подальше от ее любовника. В каждом слове Бартоллы было столько жестокости, пренебрежения и злобы, что Мэгги была шокирована ее поведением. И она угрожала детям.

Когда Мэгги впервые увидела Эвана и Бартоллу, они показались ей удивительной, сказочной парой. Теперь стало ясно, что графиня низкая и вульгарная женщина. Мэгги не могла представить, что Эван окажется в ловушке и будет жить в браке без любви.

Она мечтала помочь ему — она по природе своей была человеком заботливым. Впрочем, сначала Мэгги старалась убедить Эвана, что он обязан жениться на графине и дать ребенку свое имя. Эван смотрел на нее с изумлением, не понимая, чем вызваны ее речи, ведь она никогда не симпатизировала графине. Эван принял решение, что не может заставить себя жениться на Бартолле, о чем и заявил Мэгги, но обещает взять на себя заботу о ней и о ребенке.

Мэгги очнулась от поглотивших ее мыслей, когда переходила Шестьдесят первую улицу.

Она испытала огромное облегчение, когда Эван признался, что отказался от опрометчивого брака, казалось, никогда в жизни ей не было так легко.

Какая же ты глупышка!

Он был обязан жениться на графине, и тебе это известно. Он ведь никогда не женится на тебе.

Джош прав. Она ведет себя глупо,

очень глупо, словно в одночасье потеряла разум. Мэгги призывала на помощь здравый смысл, но, когда в дверь входил Эван Кэхил, здравомыслие вылетало в ту же дверь. Что бы ни случилось, Мэгги знала наверняка, что навсегда останется рядом с Эваном, он никогда не будет счастлив с такой злой женщиной, как Бартолла Бенвенте.

Впереди показался особняк Кэхилов. Мэгги почувствовала, как сдавило грудь. Она не видела Эвана с самого вечера субботы, когда в доме царила паника в связи с исчезновением Франчески. Мэгги полюбила Франческу и волновалась не меньше всех домочадцев. Она читала в газетах, что о новой дате свадьбы не будет объявлено никогда, но хотела надеяться, что все это пустые сплетни, кроме того, Джоэл заверил мать, что мистер Харт и Франческа сейчас близки, как никогда, просто у них небольшая размолвка.

Мэгги миновала ворота и пошла по дороге к дому, обратив внимание, что автомобиль Кэхилов стоит неподалеку от входа. Джоэл работал с Франческой по новому делу, будучи ее помощником, сын получал отличное жалованье, но самое главное, что он больше не воровал кошельки и сумочки у прохожих. Франческа, безусловно, имела влияние на ее сына.

Едва Мэгги поднялась на первую ступень, как входная дверь распахнулась, и на пороге появился Эндрю Кэхил, одетый в элегантный темный костюм и котелок. Он шагнул ей навстречу, помахивая тростью с красивой резной ручкой слоновой кости.

— Добрый день, Мэгги, — приветствовал он с улыбкой. — Франческа сегодня ушла еще на рассвете.

Мистер Кэхил всегда был очень любезен, как и его дочь. Мэгги покраснела и поздоровалась, очень некстати подумав, что сказал бы мистер Кэхил, знай, какие чувства она испытывает к его сыну. Мэгги смотрела, как он садится в автомобиль, моля Бога, чтобы отец Эвана никогда не узнал о ее романтических мечтах. Она улыбнулась Джонатану, стоящему у дверей, и вошла в холл, который каждый раз ошеломлял ее.

Она никогда не привыкнет к роскоши богатых особняков. Она ведь простая ирландская женщина, вынужденная шитьем зарабатывать на жизнь. Каждый раз, оказываясь в этом респектабельном районе, она чувствовала разницу между своей и их жизнью. Она ютилась в однокомнатной квартире вместе с четырьмя детьми, они жили во дворцах с мраморными полами, великолепной мебелью и антиквариатом. Стены в ее квартире были покрыты плесенью, у них — штофными и бумажными обоями. Ее полы были в трещинах и щелях, их мрамор и паркет блестели, ковры ручной работы со всего мира завораживали.

Недавно Мэгги начала читать в газетах колонку светской жизни, и не только в те дни, когда упоминались имена Джулии Ван Вик Кэхил, лорда или леди Монтроуз, Франчески, Эвана или мистера Кэхила, посетивших фешенебельный ресторан или принявших участие в очередном светском мероприятии. Это давало ей ощущение причастности к большой семье.

Мэгги понимала, что она не принадлежит к этому кругу и никогда не будет для них своей. Это факт, о котором не стоит забывать.

Лакей закрыл за ней дверь, и в этот момент в холле появилась Джулия.