Смертельные объятия
Шрифт:
Женя открыла глаза. Открыла, но взгляд ее еще туманился, и она сама словно еще спала. И такая при этом была смешная!
– Боря? – Наконец она проснулась. – А который час?
Она умылась сухими ладонями, замотала головой.
– Половина четвертого. Я просто пораньше приехал. Там цветы на кухне… Надо бы в воду поставить.
– Цветы? Да у нас же полон сад роз, Боря!
– А там не розы, а какие-то другие цветы…
– Спасибо, – Женя протянула к нему руки, и они обнялись. – Наташа вернулась. Она была ну очень удивлена, узнав от меня (само собой),
– Не представляю себе, сколько должно пройти времени, чтобы он уже успокоился и начал доверять ей. Так невозможно жить! Если ты постоянно ждешь, что она бросит тебя, то, может, надо бы включить уже мозги и подумать, а ту ли ты женщину выбрал, я прав?
– Ты прав в одном – видимо, прошло недостаточно времени, чтобы он избавился уже от своих страхов ее потерять. Тогда, когда она пропала, исчезла, он ее как бы потерял, для него начался отсчет адского времени, понимаешь? И ему было, видать, так плохо, что он никак не может этого забыть.
– Да все понятно… Это же Петр! Но, с другой стороны, не могу представить себе женщину, которая не оценила бы его по достоинству, которая не полюбила бы его уже за то, что он умеет любить и быть преданным. Да, конечно, он старше ее, у него полно недостатков, он слишком большой фантазер, неисправимый романтик, чрезмерно добрый и, одновременно, ленивый и тяжелый на подъем, но он умный, милый, его невозможно не любить!
– Как же ты любишь своего брата! Помоги-ка! – Женя протянула руку Борису, и тот помог выбраться ей из глубокого гамака. – Нет, это устройство не для меня. Того и гляди свалишься… Да с него все падает. Вон и книга упала в траву, плед…
Дождь тихо зашуршал, зашумел в листве, Женя с Борисом, подхватив подушки, книгу и плед, побежали к дому. На террасе, успевшие слегка промокнуть, обнялись и поцеловались.
В такие минуты Женя всегда спрашивала себя, как она могла когда-то злиться на Бориса, раздражаться в моменты, когда он упрекал ее за то, что она так активно занимается своими «дурацкими» расследованиями, помогая Реброву, их семейному другу, следователю и просто хорошему человеку. А как она могла вообще однажды взять и уехать из дома, чуть ли не на целый месяц, бросив его просто потому, что приняла его чрезмерную, как ей тогда показалось, заботу за извинения, словно он изменил ей. А ведь они тогда только поженились, и он просто любил ее, заваливал подарками, цветами, был с ней необычайно ласков. И как она могла заподозрить его в измене? Вероятно, все дело в том, что она никогда прежде не встречала такого мужчину, такую любовь.
Из приоткрытого кухонного окна доносились голоса. Смех.
Женя с Борисом понимающе переглянулись. Потом взялись за руки и вошли в дом.
– Ну что, нашлась пропажа? – загремел Борис, едва войдя на кухню, где за столом сидели и пили чай счастливый и сияющий Петр и бледная, осунувшаяся, с застывшей улыбкой на лице Наташа.
А ведь она беременна, предположила Женя. Может, она ждет от Петра предложения, а он все никак не решится?
Вот такие мысли почему-то возникли
– Привет, моя дорогая, – Женя вошла и приобняла Наташу. – Ты здорова?
– Здорова. Хотя… Ты права, у меня с самого утра болит голова.
– Так где ты была-то?
Борис между тем открыл холодильник и достал овощи. Сделал знак Петру, тот вскочил со своего места, и братья, к великому удивлению Жени, принялись готовить салат.
Женя с Наташей вышли из кухни и теперь разговаривали в холле, чтобы мужчины их не слышали.
– Да ездила смотреть один дом… Я не знала, что здесь меня потеряют.
– Вы на самом деле хотите уехать отсюда? Наташа? Вы серьезно?
– Да я теперь уже и не знаю… Понимаешь, рано или поздно мы поженимся, у нас пойдут дети… Во всяком случае, мне бы этого очень хотелось. Это я про детей.
– Дом огромный! Здесь всем места хватит. Ты только посмотри, в каком прекрасном месте мы живем! Какая природа! Сад! Если хочешь, можешь переделать весь второй этаж по своему вкусу. Я бы очень, очень хотела, чтобы вы здесь остались. И я тебя полюбила, и Борис будет тосковать без брата…
– Посмотрим… и сама уже не знаю…
Раздался звук подъезжающей машины, это вернулась с покупками Галина Петровна, домработница. Для этих целей хозяевами было принято решение нанять водителя с собственным автомобилем. Им оказался хороший знакомый Галины Петровны, ее сосед, Юрий Петрович, проживающий, как и она сама, неподалеку в поселке. Мужчина пенсионного возраста, но довольно еще крепкий, всегда опрятный, выбритый и хорошо пахнущий, он, по мнению домочадцев, был влюблен в Галину и потому, получив от нее предложение подработать, обрадовался возможности почаще видеть ее и помогать, сопровождать на рынок в Подольск, по магазинам в Москву, а заодно и возить на работу и домой.
Подъехав к самому крыльцу, Юрий Петрович вышел из машины, открыл багажник и принялся выгружать и относить на кухню тяжелые пакеты с продуктами.
Галина Петровна, розовая от смущения, взглянула на стоящих в холле Женю с Наташей, чуть ли не извиняясь:
– Вы уже обедали? Я суп сварила, рагу овощное приготовила, вы нашли? Я оставила все на плите.
– Да мы заняты были, – ответила Наташа, которой сейчас было явно не до еды. – Вы не переживайте, мы все найдем и съедим.
Галина Петровна стремительно вошла на кухню и, увидев, как Петр посыпает зеленью салат, а рядом с важным и гордым видом стоит Борис с полотенцем в руках, всплеснула руками:
– Вы сами это приготовили?
– Ну да! – гордо ответил Борис. – Уж что-что, а салат я готовить умею. Нарезал овощи, посолил, полил маслом – и готово дело!
Юрий Петрович, поздоровавшись с братьями чуть заметным кивком, опустив пакеты с покупками на пол, буквально пулей вылетел из дома, как если бы и он, как и его приятельница, чувствовал себя виноватым за свои трудно скрываемые чувства к Галине Петровне.
Борис с Петром переглянулись и с трудом удержались, чтобы не расхохотаться в голос.