Смертельный блеск золота

Макдональд Джон Данн

– Здесь такая не годится. У вас там совсем другое дело.

– Я так и думал.

Я подошел к стене и принялся разглядывать фотографии.

К стене были приклеены липкой лентой десятки черно-белых поляроидных снимков. Лодки, рыба и люди. В основном это были фотографии, на которых счастливые и загорелые рыбаки улыбаясь держали рыбу на крючках с надписями «Каса Энкантада». Я увидел Сэма Таггарта по крайней мере на десяти фотографиях. Он снимался с разными людьми и все время улыбался.

Начальник гавани продолжил заполнять журнал. В его конторе царил образцовый порядок. На полке стояли

четыре толстых ежегодника «Морские журналы».

– Можно взглянуть? Хочу проверить, не заходила ли к вам какая-нибудь знакомая яхта.

– Валяйте.

Я взял журнал трехлетней давности, сел на ящик у стола и начал медленно листать. В колонки вносилось название судна, длина, тип, порт приписки, имя владельца и капитана. Я нашел запись, датированную 11 июля, два месяца спустя после отъезда Сэма из Лодердейла. «Квест 4», 62 фута, сделанный по специальному заказу двигатель, Коронадо, Калифорния, Д. Т. Кепплерт и капитан Сэм Таггарт". Запись была сделана корявым почерком Сэма. Она моментально бросилась мне в глаза. Яхт в Пуэрто-Альтамуру заходило немного. Большинство страниц в журнале оказались пустыми. Я поставил журнал на полку, взял за следующий год, полистал и тоже поставил на полку.

– К вам заходили довольно большие яхты, – заметил я.

– Если их длина превышает восемьдесят футов, они бросают якорь у нас. Здесь защищенная гавань.

Я вернулся к фотографиям. Начальник закончил делать записи, закрыл журнал и встал.

– Мне нужно запереть на час контору, – сообщил он. Найдя нужную фотографию, я сказал:

– Кажется, этот парень мне знаком. Стараюсь вспомнить его яхту.

Рыжий подошел и посмотрел на снимок.

– Этот? У него не было яхты. Видите, он здесь на нескольких фотографиях. Он просто работал у меня.

– Странно. Готов поклясться, что я его знаю. Хаггерти? Таггерти?

– Похоже, вы его действительно знаете. Таггарт. Сэм Таггарт.

– Точно! Таггарт.

– Меня зовут Хейнтз. – Он протянул руку. – Сейчас отличное время для рыбалки. Если хотите, я вам дам хорошую лодку.

– Спасибо. Я подумаю. Я Макги.

– Пятьсот песо за полный день. В отеле вам дадут провизии, мистер Макги. Такой большой человек, как вы, может поймать большую рыбу, а?

– Не могу себе представить, как Таггарт мог очутиться здесь. Он все еще в Пуэрто-Альтамуре?

– Нет, – ответил Хейнтз. – Он давно перестал работать в отеле. Перешел на частную яхту. А сейчас вообще уехал.

Я почувствовал, что еще один вопрос может оказаться лишним. Мы вышли, и Хейнтз запер дверь. Он резко кивнул и куда-то пошел, а я поднялся к бассейну.

* * *

Вечером за ужином и позже в баре Нора вела себя как-то странно. Голубое платье очень шло ей и казалось сказочно пышным. Она много шутила и смеялась. Но порой в уголках глаз появлялись слезы, она старалась их скрыть. Наконец Нора поняла, что больше не может сдерживать слез. Пожелав дрожащим голосом спокойной ночи, она убежала.

Я вышел на улицу прогуляться. Задумался над тем, что сделать и чего не следует делать. В лукавстве трудно найти какую-нибудь логику. Сэм Таггарт что-то сделал не так. Если бы я знал, где он ошибся, мне было бы легче. Я лег спать с этими

мыслями, и они преследовали меня даже во сне.

Сон был легким, и я проснулся.

Бесшумно подошел босиком по кафельному полу к общей двери и, затаив дыхание, услышал тихие звуки, которые и разбудили меня – приглушенный плач. Я набросил халат и тихо открыл дверь. В ее комнате было темно.

– Нора? – прошептал я, боясь испугать ее. В ответ раздалось всхлипывание. Я подошел к кровати, дотронулся до тонкого плеча, дрожащего под шелком сорочки, и присел рядом. Когда я погладил ее худую жесткую спину, она погрузилась в такое море слез и отчаяния, из которого я не смог бы ее достать. Знаете, как самозаблуждение влияет на физическое влечение? Если бы я лег рядом, смог бы я рассеять ее одиночество? Помог бы я Hope, если бы прижал ее пылающее жаром соленое от слез лицо к своей груди и убаюкал своими ласками? Я твердил себе, что эти ласки необходимы для того, чтобы успокоить ее. Дело вовсе не в этих поразительно красивых ногах, клеверном аромате волос, очаровательной гордой походке. Ведь это просто моя старая подруга. Нора Гардино. Если же это начнет перерастать во что-то другое, у меня хватит сил уйти. Естественно, Нора наверняка понимает, что роль соблазнителя отнюдь не мое амплуа.

Есть место, где еще можно остановиться, затем возникает желание рискнуть и еще чуть-чуть, и еще. Нора давно перестала плакать. Я миновал очередное место, где еще можно остановиться, а за ним последовал обрыв, после которого все обратилось в бег. Нора пробормотала что-то нечленораздельное и почти мгновенно уснула.

В полдесятого, приняв душ и одевшись я нерешительно остановился перед дверью, но решил не стучать в нее и отправился в ресторан. Эдуарде сообщил, что Нора еще не приходила. Закончив есть папайю, я поднял глаза и увидел, как она идет к столику, наклонив голову набок и как-то криво улыбаясь. Нора надела темно-зеленые бермуды и блузу в зеленую и белую полоску. Я встал, а Эдуарде торопливо пододвинул ей стул. Посмотрев на меня, Нора покраснела и поздоровалась:

– Доброе утро, дорогой.

– Доброе утро.

Эдуарде принял заказ. Нора заказала огромный завтрак. Когда официант отошел, я наклонился к ней и негромко произнес:

– Нора, единственное, что я хочу сказать... Она очень быстро перегнулась через маленький столик и дотронулась двумя пальцами до моих губ, заставив меня замолчать.

– Ты ничего не хочешь сказать, Трев. Тебе ничего не надо говорить.

– Ты уверена в этом?

– Я все знаю. Я знаю, что мы очень любим друг друга. И еще я знаю, что от слов не будет никакой пользы. Вчера случилась приятная неожиданность, и я сохраню о ней счастливые воспоминания.

– Да, – кивнул я. – Я просто хотел, чтобы ты знала, что...

– Тише.

Нет на свете мужчины, как бы он ни верил в свои силы, которого не сможет заставить почувствовать грубоватым мягкая и умная женщина.

После завтрака мы загорали и купались в бассейне. Ни один человек не мог ошибиться в наших отношениях. Когда мы поднялись к себе, она вошла ко мне, горячая от солнца, с затуманенными глазами и припухшими, едва шевелящимися губами.

– На этот раз это уже не неожиданность...