Смертельный эксперимент

Сойер Роберт Джеймс

— Мне сейчас на это наплевать, — заявил Питер. — Я сделаю все, чтобы защитить Кэти, даже если для этого мне самому придется сесть в тюрьму.

— Но Кэти причинила тебе боль, — раздался синтезированный голос. — Она ранила тебя больнее, чем кто-либо на свете.

— Ранить меня, — сказал Питер, отчетливо выговаривая слова, — это не такое уж тяжкое преступление. Я не шучу: только попробуйте вновь ей угрожать, хоть как-то ей навредить, и я прослежу, чтобы вы все были уничтожены. Я обязательно найду способ, как этого добиться.

— Мы могли бы, — очень медленно произнес электронный голос, — избавиться от тебя, и тогда у нас не будет проблем.

— Это

в некотором смысле было бы самоубийством, — сказал Питер. — Или братоубийством. В любом случае я такого не совершил бы никогда, а это значит, что вы тоже никогда не стали бы этого делать.

— Ты не стал бы убивать сослуживца Кэти, — возразил голос из динамика, — однако ты веришь, что один из нас на это способен.

Питер откинулся на спинку стула.

— Нет, не стал бы, но… но мне этого хотелось. Стыдно признаться, но я желал его смерти. Но я не убил бы себя — и даже не стал бы думать о том, чтобы убить себя, — и поэтому я знаю, что никто из вас тоже не стал бы думать об этом всерьез.

— Но ведь ты собираешься нас убить, — сказал голос.

— Это другое дело, — ответил Питер. — Я являюсь исходным оригиналом. Вы это тоже хорошо знаете. И в глубине души я не верю, будто компьютерная модель столь же живая, как человек из плоти и крови. А поскольку я в этом уверен, то вы тоже в это верите.

— Возможно, — согласился голос.

— А теперь вы пытаетесь убить Кэти, — продолжал Питер. — В любом случае это должно прекратиться. Не смейте угрожать Кэти. Оставьте ее в покое раз и навсегда.

— Но она причинила тебе боль, — повторил синтезатор.

— Да, — раздраженно подтвердил Питер. — Она действительно причинила мне боль. Но если бы я ее потерял — это принесло бы мне гораздо больше страданий. Умри она, я был бы совершенно раздавлен.

— Почему? — спросил голос.

— Потому что я люблю ее, черт возьми. Я люблю ее больше жизни. Я люблю ее каждой клеточкой своего существа.

— В самом деле? — спросил голос.

Питер замолчал, переводя дух. Он задумался. Только ли гнев заставил его произнести эти слова? Мало ли что говорится в сердцах. Или это была правда — истинная правда?

— Да, — тихо сказал он, поняв наконец самого себя, — да, я действительно люблю ее очень сильно. Я люблю ее сильнее, чем могу выразить словами.

— Тебе давно уже пора было признать это, дружок, тогда бы тебя не пришлось к этому подталкивать. Отправляйся и забери Кэти — несомненно, ты отвез ее к сестре; я бы на твоем месте так и сделал. Поезжай и привези ее домой. С ней больше ничего не случится.

ГЛАВА 42

На следующий день Питер, убедившись, что Кэти благополучно добралась до работы, вернулся домой. Он отсоединил электронную систему, запирающую двери, и вызвал слесаря, чтобы тот установил старомодные механические замки, которые отпираются ключом. Пока слесарь работал, Питер сидел в домашнем кабинете и смотрел в пространство, пытаясь осмыслить происходящее.

Он думал о Роде Черчилле.

Неэмоциональный. Скрытный.

Но он принимал фенелзин — антидепрессант.

Значит, ему был поставлен диагноз — клиническая депрессия. Но в течение двадцати лет, которые Питер был знаком с Родом Черчиллом, он не замечал никаких перемен в его поведении. Это, возможно, означало, что… все это время тот находился в состоянии депрессии. Возможно, он заболел уже тогда, когда Кэти была еще совсем маленькой девочкой, отчего и был таким плохим отцом.

Питер покачал

головой. Род Черчилл — не ублюдок, не тупица. Просто больной человек — жертва химического дисбаланса.

Конечно, это в какой-то степени смягчает его вину перед детьми, не позволяет судить его слишком строго.

Черт возьми, подумал Питер, все мы, оказывается, просто-напросто химические машины. Сам Питер не мог нормально работать, не выпив свой утренний кофе. Без сомнения, накануне своих месячных Кэти становилась более раздражительной. А Ханс Ларсен позволял гормонам управлять всей своей жизнью.

Какой же Питер — настоящий? Тот ленивый, раздражительный тип, который утром едва может заставить себя выбраться из кровати? Или тот собранный, целеустремленный человек, приезжающий в офис, после того как под влиянием наркотика кофеин совершается волшебное превращение? Какая Кэти — подлинная? Веселая, яркая, привлекательная женщина, какой она бывает большую часть времени, или капризная, сварливая особа, в которую она превращается на несколько дней каждый месяц? А каким был настоящий Ларсен? Тот пьяный, сдвинутый на сексе остолоп, каким видел его Питер в пабе, или парень, который, похоже, хорошо справлялся со своей работой и был любим большинством своих сослуживцев? Кем бы он стал, вдруг пришла ему в голову шальная мысль, если бы его кастрировали? Возможно, совершенно другим человеком.

Что станет с личностью, если удалить стимуляторы и депрессанты, ингибиторы и растормаживатели, тестостерон и эстроген? А что можно сказать о детях, которые при рождении перенесли асфиксию? А о людях с синдромом Дауна — совершенно изуродованных наличием лишней двадцать первой хромосомы? Что можно сказать о тех, кто страдает аутизмом? Безумием? Маниакально-депрессивным психозом? О шизофрениках? О больных с расщеплением личности? С органическими повреждениями мозга? С болезнью Альцгеймера? Несомненно, они в этом не виноваты и это не отражает их подлинную сущность — их души.

А как насчет тех близнецовых исследований, о которых упомянул контрольный двойник? Природа, а не воспитание, руководит нашим поведением. Когда мы не пляшем под биохимическую дудку, мы маршируем под генетический барабан.

И все же Род Черчилл лечился от своей депрессии.

Если бы он и в самом деле был убит, как предполагает инспектор Фило, то двойник должен был знать о его болезни, ведь в базе данных о лекарствах он наверняка нашел сведения о том, что Род принимает фенелзин. Неужели двойник не смог понять, что такое заболевание могло продолжаться годы и годы? Неужели этих свидетельств оказалось недостаточно, чтобы отменить любой смертный приговор, который мог вынести двойник?

Нет, это невозможно — никакая версия его самого не могла бы убить Рода Черчилла, зная о его химической проблеме. Пожалеть его, да, но уж точно не убивать. Фактически это ставит под сомнение все предположения Сандры Фило. В конце концов, двойники не признались ни в одном из убийств, и все улики Фило, указывающие на Питера, а через него на двойников, были лишь косвенными.

Питер облегченно вздохнул. Он бы не стал убивать Рода Черчилла. Род просто сделал какую-то глупость, не послушавшись советов своего врача. А Ханс Ларсен? Ну, Питер всегда подозревал, что десятки обманутых мужей жаждали его смерти, и, кроме того, Питеру пришло в голову, что подозрение с таким же успехом могло падать и на собственную жену Ларсена, которая, как он вспомнил, работала в банке и могла присвоить необходимую сумму, чтобы нанять убийцу.