Смертельный кадр

Шарапов Валерий

– Уверен, что хочешь сделать это сам? – на всякий случай спросил Якубенко и, получив утвердительный ответ, добавил: – Ладно, дело хозяйское.

Савин поднялся на второй этаж и нажал кнопку дверного звонка квартиры под номером восемь. В это самое время Якубенко уже разговаривал с соседом из первой квартиры. Савин не сомневался, что женщина стоит у двери и слушает, что происходит в подъезде, но открывать не торопится. С минуту голос Якубенко разносился по всему подъезду, но, как только жилец первой квартиры впустил его внутрь и закрыл дверь, разобрать речь стало невозможно.

Видимо, любопытство победило, и Савин услышал, как щелкнул замок. Дверь приоткрылась, и перед ним снова предстала женщина во фланелевом халате. Платок и бигуди исчезли, вместо них сморщенное личико обрамляли растрепанные кудри.

– Заходите. – Женщина распахнула дверь и впустила Савина в квартиру. – Вы уж простите, что я с вами так грубо. Времена нынче неспокойные, приходится быть бдительной.

– Похвально. – Савин прошел в узкий коридор, заставленный от пола до потолка деревянными ящиками с консервацией. – Где мы можем поговорить?

– Проходите на кухню, у меня компот на плите, следить надо. – Женщина ухватила Савина за рукав и втащила в кухню, еще более загроможденную, чем коридор. – Садитесь на табурет и постарайтесь ничего не разбить.

Савин занял место у окна и, пока хозяйка орудовала алюминиевым половником в кастрюле, занимавшей почти всю двухконфорочную газовую плиту, с любопытством рассматривал банки всех калибров, в беспорядке наставленные на кухонном столе. Выполнив несложные манипуляции, хозяйка обтерла руки льняным кухонным полотенцем и повернулась к Савину.

– Вот теперь можно и поговорить, – заявила она. – Что именно вас интересует?

– Для начала неплохо было бы представиться, – заметил Савин. – Наше первое знакомство как-то не пошло, так что начнем с чистого листа. Роман Викторович Савин, старший оперуполномоченный Краснопресненского управления внутренних дел.

На этот раз Савин извлек из заднего кармана брюк удостоверение, раскрыл и показал хозяйке квартиры. Та внимательно изучила фото и, кивнув, представилась сама:

– Лядова Тамара Игоревна, водитель трамвая, на пенсии.

– Вот и познакомились, – улыбнулся Савин и приступил к делу: – Тамара Игоревна, как я понял, вы женщина бдительная. Наверняка от вас ничего не скроешь. Не могли бы вы припомнить, когда и при каких обстоятельствах вы в последний раз видели вашего соседа Илью Манюхова?

– У него неприятности? – полюбопытствовала Тамара Игоревна.

– Можно и так сказать. – Савин вздохнул и, поняв, что, не объяснившись с соседкой, рискует весь вечер ходить кругами, отвечая на встречные вопросы, произнес: – Он погиб. Его тело найдено на Звенигородском шоссе.

– Ах, батюшки! – всплеснула руками Тамара Игоревна. – Не может быть! Такой хороший мальчик! Быть может, это ошибка?

– Ошибки быть не может, – заверил Савин. – Его опознал коллега, он и обратился в милицию по факту пропажи Манюхова.

– Пропажи, – еле слышно прошептала Тамара Игоревна. – Ну надо же, такое горе!

– Вы можете вспомнить, когда видели его последний раз? – повторил вопрос Савин, но соседка только головой качала.

– Да как же такое могло случиться? – приговаривала она. – Такой вежливый

молодой человек, спокойный, уважительный. Всегда здоровался, сумки мне до квартиры донести помогал. В подъезде не мусорил, курить на лестничную площадку не нырял, как некоторые. И как же такое могло с ним случиться?

– Тамара Игоревна, я понимаю, новость трагичная, но все же попытайтесь вспомнить все, что сможете, – настаивал Савин. – Вы видели его в воскресенье? В этот день он ушел с работы, но добрался ли до дома, нам неизвестно.

– Был! – уверенно сказала Тамара Игоревна. – В воскресенье у меня обычно посиделки. Во втором подъезде у приятельницы собираемся. Так, ничего особенного, несколько подруг. С шести до восьми вечера я по воскресеньям всегда там, но Люшенька пришел в половине шестого.

– Вы с ним общались? – оживился Савин.

– Да, мы столкнулись у подъезда. Я ходила в магазин за сахаром. Накануне извела весь на консервацию, а к посиделкам у Клавдии, так зовут приятельницу, собиралась приготовить сахарные леденцы. Ну, знаете, их еще в миске на газу варят. Разводишь сахар водой, помешиваешь и, когда сахар растворится и станет темнеть, снимаешь и разливаешь на пергаменте. Дешево и сердито.

– Купили сахар? – обреченно вздохнув, спросил Савин.

– Купила, целых пять кило. Еле до подъезда дотащила. Возраст, знаете ли, дает о себе знать, силы уже не те. – Тамара Игоревна потерла натруженные руки. – А Люшенька меня увидел, подхватил сумку и прямо на кухню занес. Хороший мальчик, услужливый! Я его вареньем угостила, он сладенькое любит. Любил…

Тамара Игоревна всхлипнула, Савин поспешил перевести разговор в нужное русло, пока соседка окончательно не расклеилась.

– Он был один? – задал Савин очередной вопрос.

– Кто, Люшенька? – переспросила Тамара Игоревна. – Да, он был один. К нему редко кто приходил, разве что почтальон.

– А как же друзья? Родственники? Или девушка?

– Родственников у него не было, детдомовский он. Сам мне рассказывал, что из Екатеринбурга в Москву приехал, когда из детдома выпустился. Квартиру эту он снимал у достойной женщины. Сама она в пригороде живет, в дачном кооперативе, а квартиру сдает, чтобы на плаву продержаться. До пенсии еще не доросла, а работать здоровье не позволяет, вот и выкручивается как может, – сообщила соседка. – Друзья, если и были, к нему не захаживали. А девушка? Нет, с девушками у него не складывалось. Он скромный парень, не из гуляк. Работа – дом. Дом – работа. Хотя он и дома работал. Наберет пленок и возится с ними в ванной комнате.

– Он брал работу на дом? – удивился Савин.

– Ну, может и не работу. Может, для собственного удовольствия снимки печатал, – пожала плечами Тамара Игоревна.

– Это он вам рассказывал? Про то, что дома работал? – уточнил Савин.

– Нет, сам не говорил. Я как-то к нему заходила. У меня труба в ванной комнате потекла, и я хотела воды набрать. – Тамара Игоревна чуть смутилась. – Тогда и видела: вся комната в пленках, фотоснимках, а в ванную так и вовсе не зайти. Он на меня тогда сильно рассердился, отругал, что не в свое дело лезу.