Смертельный кадр

Шарапов Валерий

– Это не допрос, а беседа, – успокоил Савин. – А теперь давайте начнем сначала. Итак, прежде чем обращаться в милицию, вы попытались связаться со своим другом? Съездили к нему домой, расспросили общих знакомых, побывали у родителей и в местах, где он обычно проводит время?

Фотограф растерянно заморгал, стянул с переносицы очки и начал тереть и без того чистые стекла о край сатиновой рубашки. Без очков выражение его лица стало совсем беспомощным.

– В чем дело, Алексей Степанович? Вы не подумали поискать друга там, где он обычно проводит время?

–

Дело в том, – откашлявшись, начал Житный, – что мы с Ильей не совсем друзья. Я не знаю, где он любит проводить время, не знаю его друзей. Где живут его родители, мне тоже неизвестно. Простите.

– Тогда что заставило вас прийти сюда? – Брови Савина удивленно приподнялись: впервые в его практике человек, столь мало осведомленный о жизни товарища, заявлял о его пропаже.

– Видите ли, он всегда был добр ко мне, – смущенно произнес Житный.

– В отличие от остальных коллег, – догадался Савин.

– Да, в отличие от остальных коллег, – подтвердил Житный. – Дело в том, что я не пользуюсь популярностью у женщин. Этому способствуют мое, мягко говоря, слабое зрение и врожденная скромность, и мои коллеги-мужчины все время над этим подтрунивают. А Илья, он никогда надо мной не подсмеивался и иногда даже вступался за меня перед другими. Вот я и подумал, что должен ему помочь, ведь остальным нет никакого дела до того, что он уже третий день не выходит на работу. Вчера вечером я выпросил в отделе кадров его домашний адрес и пошел к нему домой, но в квартире его нет, а соседка сказала, что не видела его с воскресенья. Я не знаком с друзьями Ильи, но про его соседку наслышан, и, раз уж она его не видела, значит, в квартире его нет! Все это очень странно, вы не находите?

– Больницы обзвонили?

– Больницы? Нет, до этого я не додумался. – Фотограф сокрушенно покачал головой. – Видите, я действительно несведущ в таких делах. Не подумать о самом элементарном! Пожалуй, я поторопился с обращением в милицию.

– Расскажите мне про часы. – Савин резко перевел тему разговора.

– Про часы? – Житный снова часто-часто заморгал, видимо это давно вошло в привычку.

– Да, про часы. Вы довольно подробно их описывали, видимо они хорошо вам знакомы.

– Ну разумеется, это же мои часы! – воскликнул Житный, по всей видимости считая, что данный факт всем известен.

– Тогда почему вы упомянули о часах в связи с пропажей вашего коллеги?

– Потому что я подарил их ему всего неделю назад, он даже не успел купить для них новый ремешок. Надел на тот, что остался от прежних. – Житный поправил очки. – Илья был доволен моим подарком больше, чем остальными. Сразу надел их и сказал: умеешь ты, Леха, приятное человеку сделать.

– По какому поводу подарок? – уточнил Савин.

– У Ильи был день рождения. Ровно неделю назад, в прошлую среду.

– Довольно дорогой подарок человеку, который не является вашим другом, – задумчиво протянул Савин.

– Я знаю. – Житный, соглашаясь, кивнул. – Это был импульсивный поступок, признаю. Дело в том, что я не знал о дне рождения. Выяснил

лишь тогда, когда другие коллеги начали поздравлять Илью. Подарки дарили самые разные, но все мелочовка. Рамка для фотографии, авторучка, блокнот для записей, и мне вдруг захотелось сделать такой подарок, который Илья запомнил бы на всю жизнь. Тогда я снял с руки часы, отстегнул ремешок и упаковал подарок в цветную бумагу. Эти часы мне подарила сестра три года назад на мой тридцатилетний юбилей. Мне показалось символичным преподнести такой подарок Илье на его тридцатилетие.

– Как думаете, сколько таких часов может быть в Москве? – выдержав небольшую паузу, спросил Савин.

– Понятия не имею, – пожал плечами Житный. – Думаю, немного. Скажите, почему вас так заинтересовали эти часы? Вот и товарищ Якубенко оживился, когда я про часы сказал, особенно про надпись и гравировку на тыльной стороне крышки.

– Была какая-то особенная гравировка? Ее сделала ваша сестра? – Савин все никак не мог поверить в удачу. Неужели перед ним сидит человек, способный опознать жертву со Звенигородского шоссе?

– Нет, что вы! Разве стал бы я дарить подарок с чужой гравировкой. Часы продавались с датами, выгравированными на обратной стороне корпуса. – Житный в очередной раз стянул с носа очки и принялся теребить дужки. – Прошу вас, объясните, почему вас интересуют мои часы?

– А вы как думаете, Алексей Степанович? – Савин задал встречный вопрос.

– Думаю, вы нашли эти часы, – негромко произнес Житный. – Еще я думаю, что с Ильей случилась беда, вот почему вас так интересуют часы.

– Вы правы, Алексей Степанович, мы нашли часы. Допускаю, что когда-то они принадлежали вам, – растягивая слова, проговорил Савин.

– А что с Ильей? – Житный задержал дыхание, страшась того, что сейчас услышит.

– В понедельник около восьми тридцати утра на Звенигородском шоссе был обнаружен труп мужчины. Примерный возраст от тридцати до тридцати пяти, среднего роста и телосложения, русые волосы, короткая стрижка, одет в светлый бежевый костюм из тонкой ткани. На левой руке часы с гравировкой. Черный ремешок с хромированной застежкой. На ногах кеды. Это описание подходит под портрет вашего коллеги?

– Труп? Вы сказали – труп? – Казалось, это было все, что услышал фотограф. Он смотрел на Савина испуганным взглядом, моргал и повторял одно и то же: – Труп! Вы сказали – труп?

– Алексей Степанович, прошу вас, постарайтесь сосредоточиться, – в голосе Савина зазвучало сочувствие. – Я понимаю, подобные новости могут шокировать, но не забывайте: вы с определенной целью пришли в милицию, и цель эта – помочь вашему другу. Так помогите и ему, и нам. Возьмите себя в руки!

Надев очки, фотограф опустил голову, сцепил пальцы рук в замок, несколько раз сжал и разжал их, после чего еле слышно произнес:

– Думаю, это он.

Облегченно вздохнув, Савин поднялся и прошел к двери, где на тумбочке стоял графин с водой. Он налил воду в стакан, вернулся к столу и сунул стакан в руку фотографа.