Смертельный мир
Шрифт:
– Так точно, Ваше преосвященство!
– Я навещу нашего э… раненого еще до угасания второго солнца. Постарайся сделать все, чтобы он был вменяем и мог отвечать на вопросы.
– Я все сделаю…
– Молдавец, трогай!
Карета неторопливо поехала дальше.
– Каким образом Клюгк попал в крепость Делибалта? – спросил кардинал. – Лейтенант, ты докладывал, что он оказался в плену у шайки атамана Никуса.
– Я лично слышал его голос, Ваше преосвященство, – отозвался Молдавец. – Вот почти дословно, что Клюгк сказал полковнику Касочу: «Атаман Никус обещал, что если
– Значит – не перерезал. Почему?
Вопрос повис в воздухе. Меж тем карета миновала очередной поворот и поехала вдоль обрывистого берега озера. Справа показался Княжий остров, мощная крепость на сужающемся мысу. От ворот крепости до берега было не меньше сорока шагов, попасть в нее можно было по длинному выдвижному мосту, который задействовали в исключительных случаях. Подобных вчерашнему, когда князья начали войну. Сам же Княжий остров за всю свою историю ни разу не подвергался нападению – слишком печально могло это закончиться для нападавших.
На территории острова, наверняка, находились люди, которые знали ответы на вопросы кардинала, но сейчас Манай предпочел бы с ними не общаться.
Княжий остров остался позади. Карета катила по извилистой лесной дороге, на которой почти никогда не проходило серьезных боев. Разве что могли проявиться мелкие шайки разбойников. Не успел Манай подумать об этом, как из-за очередного поворота навстречу выскочили три всадника, резко осадивших лошадей.
– Спокойно, лейтенант! – предостерег кардинал Молдавеца, в руках у которого оказался заряженный арбалет.
Волноваться и в самом деле не было необходимости. Если разбойники все-таки и могли по забывчивости, либо по отчаянию рискнуть напасть на карету, то предводитель троицы, князь Кырда, которого узнал кардинал, на такое кощунство ни за что бы не осмелился. Хотя бы потому, что в свое время Манай благословлял Кырду на венчание.
– Ваше преосвященство! – без лишних церемоний обратился князь к кардиналу. – Может быть, вы знаете, что происходит? Сегодня в Женском монастыре должно состояться венчание моего сына, князя Ембека. Такова была договоренность царицы Гущи с князем Низлым! Но старая карга не открыла мне ворота. Мне – отцу жениха!! В чем дело, Ваше преосвященство?
– Когда начинается война, все известия доходят с некоторой задержкой, князь, – немного снисходительно сказал Манай. – Но я направляюсь в Женский монастырь именно для проведения обряда венчания. Непонятно, какая шлея попала под хвост царице, но вскоре все станет ясно…
– А не могли бы вы передать старой…
– Я не веду, переговоров, князь, – перебил возмущенного Кырду кардинал. – Для этого существуют парламентеры…
– Что ж, парламентеры ей могут очень понадобиться! – повысил голос князь и поскакал со своими людьми прочь.
Женский монастырь, или как еще по другому называли обитель царицы Гущи – Октаэдр, на самом деле не являлся октаэдром, как таковым. Да монастырь имел восемь башен и восемь стен, но стены эти были построены по замысловато-изогнутой линии, две из них уходили в сторону, к обрывистому берегу озера, внутреннее же пространство было
В отличие от князя Кырды, карету Маная пропустили в Женский монастырь без малейшей задержки. Царица Гуща лично вышла встречать кардинала. Им обоим было что вспомнить, о чем поговорить. Так же, как и князь Низлый, они более сорока лет назад вместе познали «прелести» жизни в мире настольном. Тогда Тамара прямо-таки сияла своей восточной красотой, и не только Артур Манаев был в нее влюблен. Но именно он повлиял на ее судьбу в мире за стеной, упросив Творца при одном из первых своих обратных преобразований, сохранить Тамаре жизнь и возвеличить, произведя в царицы. Старушка Гуща никогда об этом не забывала.
Впрочем, сейчас для воспоминаний не было времени. Тем более кардинал Манай забыл обо всем, когда увидел тех, кого ему предстояло сегодня обвенчать. Во-первых, должно было состояться не одно венчание, а два. А во-вторых… Молодожены, которые предстали перед ним первыми, оказались никем иными, как принцем Ащуком, левая кисть которого была забинтована, и дочерью Гущи – царевной Векрой! Когда-то ему уже доводилось ее венчать, причем дважды, и вот – опять? Да еще и с кем!
У кардинала возникло желание протереть глаза. Неужели царство объявило войну Лесному королевству только для того, чтобы освободить Ащука и породниться с королем Халимоном? Породниться и – объединить военные силы? Царство всегда было союзником Лесного королевства, а теперь оно, словно в тисках окружено с двух сторон. В таком случае короля Гурлия и всех лесных ждет неминуемый крах! Эти мысли промелькнули в голове Маная, прежде чем он обратился к невесте:
– Царевна, я не буду спрашивать, любите ли вы своего суженого. Ответьте лишь – почему вы выбрали именно его?
– У принца Ащука оказался очень вкусный мизинец, – ответила Векра, не моргнув глазом. – А еще мне понравилась его задница. На ней такой симпатичный шрам…
– Принц! – тут же обратился кардинал к Ащуку, которого знал с пеленок, и который при упоминание о шраме заскрипел зубами. – А вы, конечно же, берете царевну в жены благодаря неожиданно возникшей любви?
– Нет! – ответил Ащук, бросив быстрый взгляд на Векру. – Благодаря давно возникшей ненависти. Ненависти к Лесному королевству! Которое после объединения наших с царевной усилий, должно прекратить свое существование!
– Благословляю вас на мир, э… – кардиналу захотелось поправить самого себя и вместо «на мир» сказать «на войну», но он сдержался, – и любовь. Отныне вы муж и жена. Можете поцеловать друг друга.
Манай успел подумать, что молодые не последуют его предложению, а если и поцелуются, то наспех, формально. Но неожиданно Ащук и Векра слились в долгом поцелуе, перешедшем в обнимания, тисканья, страстные вздохи, и лишь когда царевна, теперь уже – принцесса, впилась пальцами муженьку в зад, тот вскрикнул и отпихнул ее от себя…