Смертельный номер

Волкова Ирина Борисовна

Годы, проведенные в Испании исподволь и незаметно изменили Кирилла, смягчив его и отшлифовав, как волны Средиземного моря осколок изумруднозеленого бутылочного стекла. Упругие мышцы обросли жирком, а на смену кипучему российскому авантюризму пришла благодушнорасслабленная латинская лень, суть которой сводится к двум слоганам: "не спешить" и "не напрягаться". Не хватает денег – и черт с ними. Жизнь прекрасна, пока в кармане найдется пара евро, чтобы посидеть с друзьями в баре за рюмкой красного вина. Много ли надо человеку для счастья?

Привычные маршруты Баркова

были предельно просты и незамысловаты: магазин – квартира (в пяти минутах пешком от магазина) – ближайшей бар – локаль Ебаньков (в десяти минутах пешком от магазина). Последние три года он даже в море не купался – тащиться целых полчаса пешком до пляжа, а потом полчаса возвращаться назад было чересчур утомительно. Кирилл вряд ли бы смог припомнить, когда он в последний раз занимался спортом – так давно это было.

Отсутствие тренировки сказывалось. После поспешного бегства от полиции Барков чувствовал себя так, словно совершил маршбросок с полной боевой выкладкой по кишащим душманами афганским горам. После такого потрясения просто необходимо выпить.

Немного подумав, Барков направил свои стопы к бару "Милая Мексика", расположенном на улице Ангелов неподалеку от его лавки. По дороге он заглянул в магазин, надеясь застать там Жана Лисичкина и поделиться с другом последними новостями. Железная штора магазина была опущена и надежно заперта на замок. Барков вздохнул. Жаль, что Жана нет. Придется идти в "Милую Мексику" одному.

Кирилл выбрал столик у окна. Задумчиво вращая в пальцах бокал вина, он думал о Пабло. Не везет парню с диссертацией. Вместо того, чтобы спокойно собирать материал, только и делает, что из одного переплета попадает в другой. Вряд ли он рискнет снова появится в магазине, разве что будет искать Крусиграму – слишком уж он на нее запал. Не удивительно – испанцы всегда были неравнодушны к знойным формам.

Окно, у которого сидел Барков, обвивал сочный темнозеленый плющ. На подоконнике стояли горшки буйно цветущей герани. Отхлебнув терпкую кисловатую "Кариньену"[14], Кирилл протянул руку и коснулся пальцами пурпурных лепестков. Их поверхность была атласной и прохладной.

Сколько лет цветет герань на этом подоконнике? Сколько лет еще будет цвести? Двадцать? Тридцать? Сто?

Жизнь входила в свою привычную колею. Часокдругой он посидит здесь, слушая приглушенно звучащую из динамиков кубинскую румбу, потом неторопливо пойдет домой по темным мощеным улицам, безопасным даже в глухую полночь, не знающим гололеда и снега.

Иногда Кириллу хотелось начисто стереть Россию из памяти – Россию и ее озверевших пасынков, с волчьей жадностью стремящихся урвать все, до чего они могут дотянуться. Даже здесь, в Испании, сыны отечества не оставляют его в покое. Неужели ему придется всю жизнь расплачиваться за свою национальность?

Прежде, чем осесть в Испании Кирилл побывал во многих странах, и открыл одну любопытную истину: как только в какомлибо месте собирается хотя бы сотня русских, один из них обязательно открывает русский магазин, а другой немедленно начинает его рэкетировать.

Имея свое дело, покоя он точно не дождется. С другой стороны, чем

еще может заняться в Испании эмигрант? Лучше торговать книгами и терпеть наезды отечественных братков, чем вкалывать на стройке или вместе с марроканскими нелегалами собирать на плантациях клубнику и артишоки.

От книготорговли мысли Баркова плавно переместились к клиенту, пожелавшему закупить у него двадцать ящиков книг. Мужик, вроде, выглядел хорошо упакованным. Явно при деньгах. Из мафии, раз расхаживает по Барселоне с пистолетом. Зачем ему могли понадобиться двадцать ящиков книг? Странно все это. В любом случае обидно, что сделка сорвалась. Вроде он сказал, что завтра с утра уезжает. Ну и ладно. Что ни делается, все к лучшему.

Кирилл заказал еще одну рюмку вина и откинулся на спинку стула, наслаждаясь пением Глории Эстебан.

* * *

– Сукин сын, – отчеканила Крусиграма. – Hijo de puta!

На Пабло было жалко смотреть.

По прихоти насмешницысудьбы, они, убежав от полиции, чисто случайно остановились на том самом месте, где лейтенант после первой бесславной битвы с Совком внезапно покинул Марию, сопровождая свое исчезновение маловразумительным возгласом "joder". Меньше всего Пабло хотелось в этот момент расставаться со знойной хохлушкой, но выхода не было. Следовало срочно связаться с полковником Карденасом и поставить его в известность о случившемся.

– Мне действительно нужно идти, – умоляюще произнес Монтолио. – Давай встретимся завтра. Может, оставишь мне свой телефон?

– Hijo de puta! – повторила хохлушка.

Ярость девушки была настолько велика, что попроси сейчас Пабло ее руки, Крусиграма послала бы его к черту.

Мария наклонилась, снимая с ноги смертоносное "оружие пролетариата" – платформу от Нормы Нуньес, и лейтенант испуганно попятился назад. Меньше всего ему хотелось опробовать на себе ее убойную силу.

– Извини, – покаянно развел руками Монтолио и, не дожидаясь, пока занесенная для удара туфля опустится на его многострадальную голову, задал стрекача.

– Ты забыл добавить "joder" – выкрикнула ему вслед злопамятная хохлушка. – Кретин, тупица, урод, импотент… Видеть тебя не желаю!

"А ведь я считался одним из лучших выпускников военной академии, – сворачивая за угол, сокрушенно подумал Пабло. – Как же я докатился до жизни такой?"

* * *

Батурин шел по авениде Драссанес, мучительно размышляя над тем, каким образом его так быстро вычислили. Произошла утечка информации? Нет, это невозможно, вернее, почти невозможно. О его поездке в Барселону знает предельно ограниченный круг людей. Любому из них можно безоговорочно доверять.

Михаил никак не мог определить, где он допустил ошибку. Если ему не удастся понять, что происходит, ситуация может окончательно выйти изпод контроля. Вдобавок, в поднявшейся суматохе он упустил Стародыбова. Убежать от полиции, волоча за собой упирающегося тореро, ему бы не удалось.