Смертельный огонь
Шрифт:
Нумеон кивнул, благодарный за поддержку. Он хотел высказать свою благодарность, но тут двери в аудиенц-зал открылись.
Робаут Жиллиман вошел один. Одетый в традиционную для Ультрамаринов кобальтовую броню. С широких плеч ниспадал длинный алый плащ, отделанный мехом какого-то конорского зверя. На груди гордо сияла позолоченная ультима. Оружия при нем было немного: только простой крупнокалиберный болт-пистолет на левом бедре и короткий гладий, который в руке любого не-примарха выглядел бы мечом. Не тот набор, с которым можно идти в бой, но все же необходимый, учитывая недавние
— Капитан Нумеон, легионеры Восемнадцатого, — тепло поприветствовал их Жиллиман, но по жесткому взгляду было видно, что его одолевали и другие заботы помимо этой встречи. — Я был счастлив узнать, что лорда Вулкана вернули, и клянусь вам, что мы сделаем все, чтобы выяснить, как это произошло.
Он возвышался над Саламандрами и выглядел как макраггский царь-воин древности, удостоивший служителей сочувствием.
— Советники сообщили мне, что в церемониальном молоте примарха оставался достаточный заряд для телепортации.
— Это одно из возможных объяснений, милорд, — сказал Нумеон.
Жиллиман кивнул, но не потому, что согласился. Он оценивал настрой Саламандр и принимал решение.
— Пожалуй. В любом случае я рад, что мой брат снова с нами.
— В отличие от соучастника его убийства, — добавил Саламандра. Его глаза горели от едва сдерживаемого гнева, но он пытался не забывать, где находится. В памяти вдруг всплыли слова Льва.
Жиллиман быстро оглядел остальных и пришел к выводу, что их состояние схоже с состоянием Нумеона. Он помрачнел:
— Мне жаль, что это произошло. Мы бросили все силы на то, чтобы схватить Бартусу Нарека. И я даю вам…
— Прошу прощения, милорд, — перебил его Нумеон, — но это неважно.
Жиллиман сощурился, больше не в силах скрывать раздражение.
— И почему же?
— Как я уже сказал, мы улетаем. Вулкан снова с нами, а в вашем городе больше не безопасно. Мы с братьями благодарим вас, что вы нас приютили, но нашего отца следует вернуть земле.
Жиллиман поджал губы. Он бросил взгляд на остальных Саламандр, которые просто стояли, не вмешиваясь, а потом снова посмотрел на Нумеона.
— Могу я попросить кое о чем, пока вы не приняли решение?
— Оно уже принято, милорд. Раз выбрав путь, Саламандра уже не останавливается и не сворачивает. Именно поэтому в нашей верности можно не сомневаться.
— Я и не думал сомневаться, но прошу тебя… Артелл, позволь минуту поговорить с тобой наедине.
Нумеон несколько секунд смотрел на суровое и благородное лицо примарха, после чего кивнул:
— Хорошо.
Жиллиман молча повел Нумеона в настоящий аудиенц-зал крепости. На полу лежали мягкие ковры, стояли несколько удобных на вид кресел и шкафы с пергаментными книгами. Мельком взглянув на них, Нумеон увидел карты, исторические труды, ранние научные работы, книги по философии, макраггской культуре и искусству. Ничего по тактике, оружию или военному делу.
— Что это за место? — спросил Нумеон, проходя в середину комнаты, в то время как Жиллиман отошел в сторону, к окну, которое занимало большую часть южной стены.
— Убежище, — ответил он. — Хочу насладиться им, пока оно не исчезло.
— Вам
В голосе примарха зазвучала глубокая грусть, разрушая образ воина и политика:
— Да.
Нумеон встал рядом с ним у окна. Отсюда, с вершины крепости, открывался почти ничем не загороженный вид на Каструм и остальной Цивитас за ним, от которого по-настоящему захватывало дух.
— Впечатляет, да?
Нумеон был вынужден согласиться.
— На Ноктюрне есть удивительные места, — сказал он, — но их величие скорее пугает. Они совсем не такие.
Жиллиман повернулся к нему, и хотя он смотрел на Саламандру сверху вниз, выражение лица и тон голоса показывали, что он считает собеседника равным.
— Красота во всем, Артелл. Ее я и пытаюсь здесь сохранить. Я не могу заставить себя озвучить немыслимое, о судьбе Терры и думать тяжело, но я должен быть готов к худшему. — Он показал на город за окном. — Что ты видишь?
Нумеон видел величие и развитую промышленность. Он видел миллионы жителей и успехи могущественной империи, которая уже оправлялась от удара, нанесенного коалицией предателей.
— Я вижу Макрагг. Ультрамар. Венец великой империи.
— Знаешь, что вижу я?
Нумеон помотал головой.
— Взгляни еще раз. Повнимательнее, — сказал Жил-лиман.
Нумеон подчинился. Сперва все было прежним, но, когда он стал вглядываться, перед ним начала вырисовываться иная картина. Работники перестраивали изукрашенные колоннады, ставя бронированные укрепления, или вовсе сносили их, чтобы проложить дороги для танков и транспортников. Посадочные площадки расширяли в расчете на большие флоты штурмовых кораблей. Башни укрепляли металлом и устраивали на них огневые позиции. Из факторумов валил дым, а кузницы без остановки изготавливали военную продукцию. На Марсовой площади проводил тренировку большой отряд легионеров. И на каждой улице и каждом проспекте, у ворот и на площадях присутствовали патрули из воинов в кобальтово-синих доспехах и с болтерами на груди.
— По многим оценкам, у меня самая большая регулярная армия среди всех легионов, — сказал Жиллиман, чья меланхолия сменилась убежденностью. — У меня два союзника из числа примархов, они здесь с большей частью своих воинов, я превращаю свой дорогой Макрагг в крепость, и все равно я не знаю, будет ли этого достаточно.
— Вы пытаетесь убедить меня остаться, — спокойно сказал Нумеон.
Следовало отдать Жиллиману должное, лгать он не стал:
— Да.
Нумеон глубоко, судорожно выдохнул.
— Я думал, что все решил. Теперь я сомневаюсь, — признался он.
Прямота Жиллимана резко контрастировала с осторожными, неоднозначными речами Льва. Впрочем, оба были по-своему талантливыми ораторами.
— Знаешь, как меня стали называть после того, как те два ублюдка пришли уничтожать саму суть Ультра-мара? Мстящий Сын. Мне нравится это прозвище. Оно уместно, ибо я клянусь тебе, что мы отомстим за твоего отца, моего брата. Я не успокоюсь, пока враги не отплатят за все зло, которое причинили нам — всем нам. Я выстроил свою империю заново, с Сангвинием на троне.