Смертельный удар
Шрифт:
Но прилетевшая вдруг стрела из одного такого «скорпиона» едва не лишила Федора головы, отчего он тут же прекратил любоваться римской техникой. Длинная и массивная стрела вонзилась в грудь стоявшему слева бойцу, пронзив панцирь словно тряпку, и отбросила его метра на три. Это мгновенно отрезвило наварха, приведя в ярость. Он выхватил фалысату и бросился в гущу сражения, кипевшего уже по всей палубе, позабыв о том, что должен еще командовать и морской битвой.
— Останься здесь и следи за водой, — бросил он метнувшемуся было за ним Могадору, у которого при виде римлян тоже руки зачесались срубить несколько голов. — Если что, выдернешь меня!
Могадор нехотя остался. А Федор, забрав десяток
«Этак они смогут и захватить корабль, — смекнул Федор, поднимая круглый шит повыше, — у них же в два раза больше чем у меня солдат. Надо это исправить».
Он появился вовремя. Римляне, накопив уже достаточно бойцов на этом пятачке, перешли в контрнаступление. Не имея возможности вытянуться в линию, они сгрудились клином, на острие которого находился вездесущий центурион, и выдавили морпехов Карфагена почти на середину палубы.
— А ну осади назад, уроды римские! — заорал Федор и, вскинув тяжелую фалькату, с яростью обрушил ее на шлем центуриона.
Римский предводитель, напрягшись, еле успел поднять вверх массивный скутум, на металлическое ребро которого и пришелся удар фалькаты. Удар был силен. Федор вложил в него всю ненависть к Риму и его солдатам, вторгшимся на его корабль. Скутум треснул, но не развалился. Фальката разрубила металлический кант, однако щит остался в целости. Зато центурион покачнулся и упал бы назад, если бы его не поддержали, подставив плечо, собственные солдаты. Но, откинувшись назад, он невольно раскрылся, обнажив панцирь. Этого Федору было достаточно. Без зашиты скутума центурион был для него словно голый, хотя его живот и облегал кожаный панцирь с ламбрекенами, а сердце защищала медная пластина.
— Получи, — сплюнул он, делая короткий выпад острием фалькаты, и тут же услышал чавкающий звук. Испанский клинок прошел сквозь панцирь не хуже стрелы из «скорпиона».
Римлянин выронил щит, схватившись освободившейся рукой за живот, словно пытался остановить ручеек крови, что, пульсируя, выливалась на палубу из огромной раны. А Федор рубанул его еще раз по плечу и, оттолкнув мертвое тело ногой, крикнул ему вслед:
— Передай своим богам, чтобы всем центурионам выдавали кирасы. Без них вы слабее навозных мух!
Увидев быструю смерть своего центуриона, легионеры набросились на Федора с двух сторон, желая изрубить его на куски, но у них ничего не вышло. Отбив несколько ударов подряд, одного из нападавших он изящным движением насадил на изогнутый клинок фалькаты, а другого убил стоявший рядом морпех.
— За мной, воины! — заорал Федор, внезапно ощутив себя вновь командиром наступающей хилиархии. — За Ганнибала! Сбросим этих ублюдков в море!
И, увлекая за собой морпехов, первым бросился в самую гущу сражения. Приметив легионера, который держал щит чуть ниже, чем следовало, Федор отбил его встречный удар и сам нанес мощный по плечу. Удар достиг цели. Наплечник просто срезало с плеча легионера, на котором появилась кровь. Римлянин покачнулся, но устоял, даже поднял щит повыше. Новый удар пришелся строго по шлему и оглушил его. В это время Чайка заметил, что позади бойца образовалась небольшая брешь — сразу двое римлян упали там замертво. Не теряя драгоценных секунд, Федор толкнул ногой его шит, и легионер, споткнувшись о тело одного из убитых, рухнул навзничь. Чайка вонзил фалькату ему в живот и, перепрыгнув через поверженного противника, схватился со следующим уже у самого борта.
После этой атаки, римляне были отброшены назад и почти рассеяны. А
— Не отступать! — донесся до Чайки его крик по-латыни. — Мы должны захватить этот корабль!
— Ну уж хрен вам! — сплюнул Федор, отбивая слева удар гладия щитом и одновременно справа рассекая хлестким ударом панцирь римского легионера. — Не дождетесь! Это я сейчас приду к вам в гости.
Расправившись с одним из нападавших, Федор саданул по ребрам второго, а когда тот согнулся от боли, нанес удар ребром щита, заставив легионера перелететь через ограждение и рухнуть под ноги тому самому опциону. Римлянин поднял глаза, а когда заметил Чайку, они стали желтыми от злобы. Он замахал руками и стал кому-то указывать на него.
— Подожди, — проскрипел зубами Чайка, — скоро буду.
Федор огляделся по сторонам — его морпехи уже «разобрались» почти со всеми легионерами, — и он решил сам атаковать римскую триеру чтобы добить всех, кто там находился. Однако ему пришлось задержаться на минуту. Едва он успел взяться за ограждение, чтобы перепрыгнуть его как ощутил толчок, от которого вся палуба задрожала и послышался мощный скрежет. Вслед за этим прикрепленная с другого борта канатами вражеская триера вдруг пришла в движение и стала медленно отдаляться. Канаты трещали и лопались, а многие из них были уже перерублены морпехами Карфагена. Наварх заметил, что проходившая мимо финикийская квинкеремана полном ходу зацепила металлическим багром римский корабль и потащила его за собой, избавляя команду «Ликса» от одной проблемы.
— Отлично! — воскликнул Федор, снова хватаясь за борт. — А с остальными мы как-нибудь управимся. Солдаты, за мной! Захватить триеру! Никого не жалеть!
В этот момент последний канат, сцеплявший его корабль с римской триерой, с треском лопнул, и палуба качнулась под ногами. Федор дернулся, чуть отклонившись в сторону. Это спасло ему жизнь. Мощная стрела просвистела буквально перед его лицом и унеслась в небо. Он повернул голову, заметив своих обидчиков, — у «скорпиона» прыгал от досады тот самый опцион, ругаясь и честя на чем свет стоит своих стрелков, не сумевших попасть в финикийского военачальника.
— Не дергайся! — крикнул ему Федор по-русски. — Я уже иду!
И, ухватившись за абордажную веревку, первым соскользнул на палубу римского корабля. За ним последовало несколько морпехов. Едва его кожаные башмаки коснулись палубы, Чайка метнулся к «скорпиону», но путь ему преградили сразу трое легионеров. Он смело врубился в стену красных щитов, что выросла перед ним, но, прежде чем пробился куда хотел, пришлось повозиться минут пять. Пока он наступал в одиночку, количество римлян утроилось. Но вскоре на помощь ему подоспели морпехи и силы сравнялись. Во время драки Федор бегло осмотрел палубу триеры — римляне потеряли много солдат, и сейчас здесь оставалось не больше трети легионеров.
— Это хорошо, — рассуждал сам с собою вслух Федор, приглаживая фалькатой чей-то шлем, — надолго мы здесь не задержимся.
— Ну, иди сюда! — крикнул он, переходя на латынь, когда все легионеры уже лежали мертвыми на палубе и между ним и тем опционом, что командовал артиллерией корабля, никого не осталось. — Теперь можем поговорить.
— Ты римлянин? — с удивлением заметил опцион, бросаясь к нему навстречу. — Предатель!
— В чем-то ты прав, — философски заметил на это Чайка, отбивая его удар и делая знак остальным морпехам с «Ликса» не вмешиваться в поединок, — но это уже неважно. Зря ты попался на моем пути.