Смертельный удар
Шрифт:
Я искала в его лице признаки угрозы, лжи или чего-то в этом роде, но оно демонстрировало лишь мужскую озабоченность. О чем это могло говорить?
— А не из-за них ли меня затащили в болото? Из-за этого отчета «Маринерз рест»?
Его поразили мои слова.
— Я решил, что это потому, что мы поговорили об этих бумагах, а затем вы не явились на встречу.
— Вы говорили кому-нибудь, что у меня есть это письмо, Каппельман?
Он подался вперед на краешек стула, а его губы вытянулись в тонкую линию.
— Мне начинает не нравиться, что беседа
Это был третий доброжелатель за сегодня, настрой которого я изменила спустя несколько минут после его прихода.
— Я пытаюсь уверить себя, что вы ничего не предпринимали. Послушайте, Рон, все, что я знаю о вас, так это то, что у вас был короткий роман с моей старой подругой. Мне это ни о чем не говорит… я имею в виду, что однажды я была замужем за парнем, которому не доверила бы и хлева с поросятами. Все это лишь доказывает, что гормоны куда сильнее, чем мозги. Об этих документах я говорила с вами и еще с одним человеком. Если в них причина того, почему меня вчера бросили в болото — а это еще большой вопрос, ибо я просто не знаю этого, — то это должно было случиться по вине одного из вас.
Он сделал сердитое лицо.
— Хорошо, полагаю, я могу согласиться с этим. Просто не знаю, как убедить вас, что я не нанимал этих подонков. Могу дать… честное слово бойскаута. Я был им однажды, лет тридцать назад или около того. Вы примете это как доказательство моей честности?
— Я приму это на заметку. — Я снова опустила кровать — я была слишком уставшей, чтобы пытаться давить на него и дальше. — Документы доставят мне завтра. Вы все еще хотите попробовать заняться этими бумагами?
Он нахмурился:
— Вы и вправду такая хладнокровная самка, как кажетесь? Всего лишь за день до этого вы были на волосок от смерти, на следующий уже готовы опять идти по следу. Сам Шерлок Холмс не упрекнул бы вас. Да, я полагаю, что все еще хочу увидеть эти проклятые документы. Я заеду около шести, если они позволят вам уйти домой. — Он встал и указал на герань. — Не ешьте их — это для души. Постарайтесь извлечь удовольствие, глядя на них.
— Очень смешно, — проворчала я ему в спину.
Прежде чем он исчез, я уже провалилась в сон. Когда снова проснулась около шести, в кресле для посетителей сидел Макс. Он читал журнал со спокойной сосредоточенностью, но когда заметил, что я проснулась, аккуратно сложил чтиво и убрал его в портфель.
— Мне следовало появиться здесь немного раньше, но, боюсь, я был слишком занят весь день! Лотти сказала, что ты в порядке и что тебе ничего не нужно, только отдых, чтобы совершенно оправиться.
Я запустила пятерню в волосы. Они казались мне спутанными и слипшимися, что вызвало у меня чувство неудобства. Я осторожно взглянула на Макса.
— Виктория. — Он взял мою левую руку и сжал ее двумя своими. — Я надеюсь, что ты сможешь простить мои жестокие слова, сказанные несколько дней тому назад. Когда Лотти рассказала мне, что с тобой случилось, я действительно почувствовал
— Нет, — неловко возразила я. — Ты не несешь ответственности за все, что случилось со мной.
Его ласковые карие глаза проницательно смотрели на меня.
— Ничего не проходит бесследно в нашей жизни. Если бы я не довел тебя до бешенства, говоря о докторе Чигуэлле, ты не стала бы действовать так безоглядно и не попала бы в беду.
Я хотела было ответить ему, но смолчала. Если бы он не привел меня в бешенство, я не потеряла бы хладнокровия и прихватила бы вчера оружие с собой, отправившись на пробежку. Может быть, я невольно подвергала себя опасности, чтобы отмести его упрек.
— Но я действительно чувствую за собой некую вину, — сказала я вслух. — Ты был недалек от истины, понимаешь. Я надавила на Чигуэлла, потому что он разозлил меня. Поэтому, возможно, я и явилась последним толчком к попытке самоубийства.
— Поэтому, возможно, нам обоим стоит извлечь урок и научиться быть осмотрительнее, прежде чем ринуться в бой.
Макс встал и преподнес мне изумительный букет цветов в китайской фарфоровой вазе.
— Я понимаю, что завтра ты уйдешь отсюда, но возьми их с собой для поддержания духа, пока твои бедные мышцы не перестанут ныть.
Макс был знатоком восточного фарфора. И ваза, похоже, была из его собственной коллекции. Я постаралась, чтобы он понял, как приятен мне этот его жест. Он принял мою благодарность с обычной для него приветливой учтивостью и вышел.
Глава 26
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
Утром у меня появилась новая соседка лет двадцати по имени Джин Фишбек. Любовник выстрелил и попал ей в плечо прежде, чем она выстрелила ему в живот. Пациентку косметической хирургии перевели на три комнаты дальше по коридору.
Я обрадовалась когда мисс Фишбек привели ко мне в палату. В полночь, я выслушала в подробностях всю историю о выстрелах, сопровождавшуюся громкой бранью. А в семь утра, когда утренняя смена пришла посмотреть, как мы пережили ночь, она дала выход своей ярости, громко ругаясь за то, что нас разбудили, сопровождая на сей раз свою ругань неожиданно вылезшим гундосым акцентом северо-западного выговора. К тому времени, когда в восемь тридцать появилась Лотти, я уже была готова идти куда угодно, хоть в психиатрическое отделение, лишь бы избавиться от непристойностей Фишбек и ее сигарет.
— Меня не беспокоит, в какой я форме, — раздраженно заявила я Лотти. — Просто подпиши мою выписку и отпусти меня отсюда. Если нужно, я уеду хоть в исподнем.
Лотти многозначительно взглянула на скомканные обертки от жевательной резинки и пачку сигарет, валявшиеся на полу. Когда из-за задернутой занавески извергся поток богохульства, пока молодой врач пытался провести осмотр Фишбек, Лотти подняла брови.
— Дежурная по этажу сказала мне, что ты вчера была невежливой со своей соседкой по палате и что они подселили тебе более подходящую личность. Ты умерила свою злость, влепив ей пару раз?