Смертельный яд (Сильный яд)

Сэйерс Дороти Ли

Маникюршу при содействии своих подчиненных разыскал старший инспектор Паркер. Личико у нее было детское и немного кошачье, взгляд цепкий, а манера держаться — очень завлекательная. Она без смущения согласилась поужинать с клиентом и нисколько не удивилась, когда тот таинственным шепотом сообщил, что у него есть к ней предложение. Девушка поставила пухлые локотки на стол, слегка склонила голову набок и приготовилась дорого продать свою честь.

Пока клиент разъяснял суть предложения, с девушкой происходили почти комические изменения. Глаза стали менее круглыми и менее невинными, волосы сами собой пригладились,

а брови от неподдельного удивления резко поползли вверх.

— Я, конечно, могу так сделать, — произнесла она наконец, — только на что они вам сдались? Уж больно чудно.

— Скажем так, ради шутки, — ответил Уимзи.

— Нет, — сказала она, поджав губы. — Не нравится мне это. Глупость какая-то, понимаете? Вы поймите, если это шутка, то очень странная, а от таких шуток у девушки могут быть неприятности. Я это все к чему, это, случайно, не для тех фокусов — как же они называются-то — ну, на прошлой неделе еще в «Сьюзи’с Сниппетс» была колонка мадам Кристал про заклинания всякие, колдовство, оккультизм, в общем… вы не по этой части? Потому что, если это вы кому-то навредить хотите, я несогласная.

— Я не собираюсь лепить фигурку из воска, если вы это имеете в виду. Послушайте, вы из тех девушек, что умеют хранить секреты?

— Конечно. Я не болтушка. Кто-кто, а я всегда держу язык за зубами. Не то что обычные девчонки.

— Я сразу так и подумал. Потому и пригласил вас поужинать. А теперь слушайте.

Он чуть наклонился вперед и стал объяснять. Она смотрела на него снизу вверх, и на ее ярко накрашенном личике читался такой всепоглощающий интерес, что ее близкая подруга, ужинавшая за соседним столиком, чуть не задохнулась от зависти, решив, что милашке Мэйбл, похоже, посулили квартиру в Париже, новенький «даймлер» и ожерелье за тысячу фунтов; сделав эти умозаключения, близкая подруга в пух и прах разругалась со своим кавалером.

— Теперь вы можете себе представить, как много это для меня значит, — закончил Уимзи.

Милашка Мэйбл восхищенно вздохнула:

— Это все правда? Не выдумываете? Такого ни в одной фильме не увидишь!

— Да, правда, но вы должны молчать. Я доверился только вам. Не выдадите меня ему?

— Ему? Этой прижимистой свинье? Да ни за что! Я согласна. Все сделаю. Будет сложновато — придется поработать ножницами, а мы обычно обходимся без них. Но я что-нибудь придумаю. Верьте мне. Правда, они будут совсем небольшие — он часто приходит. Но я вам принесу все, что добуду. И договорюсь с Фредом. Его всегда Фред обслуживает. А Фред все сделает, если я попрошу. Что мне с ними делать, когда они будут у меня?

Уимзи достал из кармана конверт.

— Внутри вы найдете две закрытые коробочки для пилюль, — отчеканил Уимзи. — Не доставайте их, пока не получите образцы: коробочки специально обработаны, так что сейчас они химически абсолютно чистые — понимаете? Когда будете готовы, достаньте конверт, вытащите коробочки, в одну положите обрезки ногтей, в другую — волосы, сразу же их закройте, поместите в чистый конверт, запечатайте и отправьте вот по этому адресу. Поняли?

— Да, — сказала она и протянула руку за конвертом.

— Хорошая девочка. И никому ни слова.

— Ни-ко-му! — эхом повторила она и приложила палец к губам, показывая, какой это страшный секрет.

— Когда у вас день рождения?

— Ay меня нет дня рождения. Я не взрослею.

— Значит, я когда угодно могу послать вам подарок на день нерожденья. [124]

Думаю, норковое манто — самое то.

— Манто — самое то, — передразнила она его. — Да вы, смотрю, поэт.

— Вы меня вдохновляете, — любезно отозвался он.

124

Реминисценция на главу VI «Алисы в Зазеркалье» Л. Кэрролла, в которой Шалтай-Болтай убеждает Алису, что гораздо приятнее получать подарки «на день нерожденья», то есть триста шестьдесят четыре дня в году Перевод с англ. Н. Демуровой.

Глава XXII

— Я получил ваше письмо и решил зайти, — сказал мистер Эркарт. — Вы меня очень заинтересовали, написав, что у вас есть какие-то новые сведения о смерти моего бедного кузена. Разумеется, рад буду чем-нибудь помочь.

— Спасибо, — ответил Уимзи. — Прошу, садитесь. Вы, наверное, уже обедали? Но от кофе, надеюсь, не откажетесь. Если я правильно помню, вы пьете кофе по-турецки. У моего камердинера он получается отменно.

Мистер Эркарт согласился и похвалил мастерство Бантера, научившегося приготовлять этот приторный напиток, оскорбительный для европейского вкуса.

Бантер степенно поблагодарил гостя за добрые слова и предложил ему коробку с не менее тошнотворным лакомством, именуемым рахат-лукумом: он не только прилипает к нёбу и склеивает зубы, но еще и окутывает вас с ног до головы мучнистым облаком сахарной пудры. Мистер Эркарт тут же сунул в рот немалых размеров кусок и невнятно пробормотал, что это настоящая восточная сладость. Уимзи, жестко улыбнувшись, сделал пару глотков крепкого черного кофе без сахара и молока и налил себе выдержанного бренди. Бантер удалился, лорд Питер положил на колени записную книжку, взглянул на часы и начал свой рассказ.

Какое-то время он подробно излагал обстоятельства жизни и смерти Филиппа Бойза. Эр карт пил, ел и слушал, то и дело украдкой зевая.

Не сводя взгляда с часов, Уимзи перешел к истории с завещанием миссис Рейберн.

Мистер Эркарт с ошарашенным видом отставил в сторону чашку, вытер липкие пальцы носовым платком и уставился на Уимзи.

Через некоторое время он спросил:

— Позвольте узнать, откуда вы почерпнули эти удивительные сведения?

Уимзи махнул рукой.

— Это все полиция, — сказал он, — поразительная организация. Уж если они на чем сосредоточатся, такие вещи могут откопать — закачаешься. Полагаю, вы ничего не отрицаете?

— Я вас внимательно слушаю, — мрачно ответил Эркарт. — А когда вы завершите свое сенсационное выступление, я надеюсь понять, что именно я должен отрицать.

— О да, — отозвался Уимзи. — Постараюсь сформулировать это как можно яснее. Сам я, конечно, не юрист, но буду стремиться к максимальной четкости.

Еще некоторое время Уимзи что-то монотонно и немилосердно бубнил, а стрелки часов ползли вперед.

— Насколько я могу себе представить, — подытожил он сказанное по поводу мотива преступления, — отделаться от мистера Филиппа Бойза очень даже отвечало вашим интересам. По мне, он и правда был зануда и слизняк, так что на вашем месте я бы относился к нему примерно так же.