Смерти вопреки: Чужой среди своих. Свой среди чужих. Ангел с железными крыльями. Цепной пёс самодержавия
Шрифт:
«Может, по родной специальности удастся поработать, – сразу подумал я, стоило мне услышать название части. – По крайней мере, в чистое поле с одной гранатой против трех немецких танков не погонят. Если так, то уже хорошо».
Младший лейтенант Иван Петрович Слива оказался заведующим канцелярией. Возрастом за сорок лет, но при этом имел подтянутый и щеголеватый вид. Оглядев меня с ног до головы, почесал в затылке и спросил:
– Кроме немецкого языка, что еще умеешь? По воинской специальности?
– Не служил.
– Как со стрельбой?
– Стрелял из винтовки, пулемета и нагана.
– Очень хорошо. А с парашютом прыгал? Спортивные разряды есть?
– Не прыгал. Разряды
– Неплохо. Студент?
– Студент. Институт литературы и истории.
– Литературы и истории, говоришь? Гм. Задачку ты мне задал, – озадаченно произнес он, потом еще раз скептически окинул мою долговязую фигуру и вдруг неожиданно заявил: – Ничего, парень, мы из тебя еще орла сделаем!
Меня обмундировали, поставили на довольствие и представили командиру учебного взвода. Новый оценивающий взгляд и новое ободряющее напутствие:
– Трудно в ученье – легко в бою! Кто сказал?
– Александр Васильевич Суворов. Русский полководец.
– Правильно, боец! Запомни эти слова. Никаких поблажек не будет! Ты должен будешь отдать весь себя подготовке! Понимаешь? За три месяца ты обязан стать полноценным бойцом, а значит, если тебе придется умереть, так должен уйти не один, а прихватить с собой на тот свет хотя бы десяток фашистов!
– Так точно, товарищ лейтенант! Буду стараться!
– На сегодня свободен. Можешь идти, боец.
Нас учили методам сбора разведывательной информации, стрельбе, чтению топографических карт, ориентированию на местности, работе с парашютом, также немало времени уходило на общую физическую подготовку, куда входило освоение азов рукопашного боя и умения владеть ножом. Я старательно учился, но при этом показывал только треть своих способностей и умений, поэтому на фоне успехов моих товарищей – спортсменов, перворазрядников и мастеров спорта – мои достижения выглядели не так внушительно, но при этом меня несколько раз хвалили перед строем. Дескать, старается парень! Не хочет быть обузой для своих будущих товарищей, бойцов-разведчиков!
Поскольку я был специалистом, меня не стали подключать к изучению радио- и взрывного дела, а направили на занятия по углубленному изучению немецкого языка, который преподавал немецкий коммунист, бывший учитель, берлинец Карл Мютке. Кроме того, нашу группу учили работе с немецкими документами и картами. Занятия шли с раннего утра и до позднего вечера, прерываясь только для принятия пищи. Я сильно уставал и засыпал раньше, чем голова касалась подушки.
По окончании подготовительного курса началось комплектование групп. Вот тут мне, что называется, не повезло. Мне достался тот тип командира, который я и раньше не любил. Не солдат в полном понимании этого слова, а администратор. Им стал старший лейтенант-пограничник. Его перед самой войной отправили учиться в Москву на курсы повышения квалификации, но при сложившейся обстановке курсы прикрыли, а командиров отправили воевать. Этому повезло, он попал не на фронт, а в партизаны. Видно, учитывали специфику его службы и то, что он служил на Дальнем Востоке. Я познакомился с сержантом из канцелярии, который, как и я, учился в ИФЛИ, только на третьем курсе. От него мне удалось узнать, что наш будущий командир служил не на самой погранзаставе, а в штабе, на бумажной должности. А так все было при нем. Командир-пограничник. Дальневосточник. Коммунист. Отличная кандидатура для должности командира разведывательно-диверсионного отряда. Вот только, к сожалению, красивая упаковка не всегда является залогом качественного товара.
Из двенадцати человек, если считать всех вместе с командиром, четверо из нас были специалистами. Радист, взрывник, военфельдшер и переводчик. Радист и
Ей было далеко до Наташи с ее яркой внешностью, но большие серые глаза с радостно-удивленным взглядом и пухлые губы делали ее похожей на девочку-подростка с несколько большим бюстом и широкими бедрами, что невольно привлекало мужские взгляды. Впрочем, она, похоже, не сильно унывала из-за своей фигуры, имея веселый и легкий характер.
В нашу группу входили три крепких молодых парня, рабочие с завода «Серп и молот». Они были закадычными друзьями и вместе пришли по комсомольским путевкам. Еще четверо – из спортсменов, имевших первые разряды. Два борца, лыжник и бегун на длинные дистанции с препятствиями Леша Крымов, стройный, симпатичный и веселый парень, который быстро сдружился с девушками, а в особенности с Наташей. Они смотрелись очень красивой парой. Вот только взрывник выбивался из нашего молодежного коллектива. Градов Николай Николаевич. Насколько я успел узнать от приятеля-сержанта, лейтенант по окончании военного училища сразу попал на финскую войну, где заработал тяжелое ранение и медаль. После полугода, проведенного в госпитале, его, признав ограниченно годным, направили на работу в военкомат. После того как написал четыре заявления об отправке на фронт, он наконец получил направление к нам, по своей воинской специальности – сапер, и был единственным бойцом из нас, кто имел военный опыт. Не считая меня.
Глава 6
Двенадцатого мая 1942 года нас привезли на аэродром. Уже темнело. После того как мы выгрузились, нас встретил и провел к двухмоторному «Дугласу» пожилой старшина с голубыми петлицами.
– Будьте здесь, товарищи, – сказал он нам, после чего ушел вместе с нашим командиром.
Какое-то время мы осматривались, разглядывая летное поле, самолеты и ангары. Парни и девушки разговаривали тихо и натянуто, словно мы уже высадились в тылу и враг находится где-то неподалеку. Не успели мы освоиться, как снова приехал пожилой старшина, стоя на подножке полуторки. Спрыгнул, подошел к нам:
– Двое – в кузов! Забирайте парашюты!
Какое-то время мы занимались прилаживанием мешков и надеванием парашютов. У кого получилось быстро, а кое-кому пришлось помогать. После чего Градов нас выстроил, затем старшина всех внимательно осмотрел, кое-где подправил, что надо, подтянул. Одобрительно кивнул, после чего подойдя к заместителю командира отряда, вытянулся, четко отдал честь и доложил:
– Товарищ командир, осмотр группы закончен! Нарушений нет! Старшина Синица!
– Нет, и хорошо.
Старшина открыл планшет, висящий на боку, и достал из него какую-то бумагу.
– Товарищ командир, распишитесь вот здесь.
Когда старшина ушел, Градов нас распустил, но уже спустя десять минут пришли мотористы и сняли брезент с моторов, а за ними появились летчики вместе с нашим командиром. Я посмотрел на часы. Было ровно девять тридцать вечера.
– Ну что, бойцы, готовы к подвигам? – спросил один из летчиков, проходя мимо нас.
– Готовы! – подтвердило вразнобой несколько голосов.