Смерти вопреки: Чужой среди своих. Свой среди чужих. Ангел с железными крыльями. Цепной пёс самодержавия
Шрифт:
– Ну что?
– Сволочь она! – он был уже не зол, а разъярен. – Самая настоящая сволочь! Тварь продажная!
– Толком объясни!
– Что тут объяснять! Эта сука собрала вещички и удрала в неизвестном направлении! Предала нас! Гадина! – бросил он на меня злой взгляд, но увидев мой встречный укоризненный взгляд, сбавил тон: – Помнишь, что нам про нее сказали? Продукты ей оставили и кое-какие товары. Так она все это загрузила на машину, забрала мать и уехала перед самым приходом немцев. А ведь она кандидат в партию! Кто она после этого?! Вот ты скажи, Костя?!
«Мальчишка. Как есть мальчишка. Прямо герой-пионер», – подумал я, но вместо этого сказал веско и проникновенно:
– Полностью с тобою согласен, Павел. Полностью. Так не может поступить советский человек.
Покружив немного для очистки совести, мы вернулись в
Попасть в дом специально подготовленному специалисту несложно, особенно когда входную дверь закрывает пьяная хозяйка. Правда, без сюрприза не обошлось. На широкой кровати спали двое. Хозяйка дома с каким-то мужиком. Когда мы их растолкали, те с минуту тупо смотрели на нас мутными глазами, и только потом хозяйка поинтересовалась:
– Я вас не знаю. Что вы в моем доме делаете?
Ей быстро объяснили, кто мы такие и что нам надо, после чего кое о чем спросили, затем обоих связали и стали ждать. Засада была двойной, в доме и на улице, где мы поставили грузовик. Машина – с ковыряющимся в двигателе немцем-водителем – не должна была вызвать подозрение шофера Краузе, и, если Мирошниченко подойдет к машине, чтобы попросить закурить, это тоже не должно насторожить личного шофера начальника СД. По крайней мере, мы исходили из этого варианта. Не знаю, как бы оно получилось на самом деле, но свои коррективы в наш план внес сам Гельмут Краузе.
По плану я работал в паре с Мирошниченко и должен был его страховать, сидя в кузове грузовика. Тент мною был разрезан так, чтобы его можно было легко отбросить. Прошло около двадцати минут, пока мы не услышали рев приближающегося автомобиля, а вместе с ним… рокот мотоцикла. Я осторожно выглянул. К нам ехал легковой автомобиль, вот только впереди него двигался мотоцикл с охраной. Для коррекции операции у нас просто не было времени, и нам приходилось импровизировать на ходу. Машина остановилась напротив калитки дома. Дверца открылась, и из нее вышла красивая стройная девушка в зимнем пальто с воротником из чернобурки. Она сделала несколько шагов, толкнула калитку, затем повернувшись, помахала рукой своему любовнику и быстро пошла к дому. В следующую секунду мотоцикл тронулся с места, а следом, взревев двигателем, двинулся автомобиль. Водитель мотоцикла неспешно выруливал, обходя стоявший на дороге грузовик, когда я дважды метнул нож. Мотоциклист, дернувшись всем телом, тяжело навалился на руль, после чего тот резко вильнул и врезался в борт нашего грузовика. Машина начальника СД, идущая следом, резко затормозила, чтобы избегнуть удара о мотоцикл, а уже спустя несколько секунд Мирошниченко, до этого изображавший шофера, оказался у дверцы водителя. Дернув ее, открыл, после чего нанес мощный удар шоферу по голове, а в следующее мгновение из совершенно неудобного положения сумел блокировать Краузе, попытавшегося выхватить пистолет. Тем временем, спрыгнув на землю, я ударом ножа добил раненого пулеметчика и сразу кинулся Мирошниченко на помощь. Из дома к машине уже подбегали наши ребята.
Трупы охранников и пленных были быстро закинуты в кузов, после чего мотоцикл, «хорьх» и грузовик, набирая скорость, помчались к окраине города. Вел мотоцикл Швецов, в то время как я сидел в коляске, изображая пулеметчика. Выехав на окружную дорогу, наша маленькая колонна свернула в сторону развалин, где мы перелили все
Мне не было известно, что происходило в городе после нашего отъезда, но, к нашему большому счастью, немцы всполошились только спустя час после похищения начальника СД, что дало нам возможность избегнуть прямой погони. Оказывается, за день до своего похищения обычно пунктуальный Краузе предупредил своих подчиненных, что приедет на службу на час позже, так как вечером в ресторане будет праздновать свой день рождения, но когда прошел час и он не прибыл, его подчиненные всполошились. Спустя полчаса им стало известно о похищении начальника СД группой неизвестных лиц. Сразу были подняты по тревоге две роты солдат вместе с подразделениями СС и СД, которые приступили к поиску майора, а еще спустя час на окраине города была обнаружена легковая машина с трупами охранников и мотоцикл. Загадка дерзкого похищения разрешилась только спустя несколько часов, когда им стало известно о расстреле карателей во главе с их командиром Стефаном Гоноровским. Только сейчас немцам стало ясно, что это работа русской диверсионной группы.
Захват майора стал для нас двойной удачей. После допроса майора и его шофера мы не только получили довольно подробную информацию о работе немецких спецслужб в этом районе, но и неожиданно узнали о точном местонахождении абвершколы. Как оказалось, Краузе и заместитель начальника школы знали друг друга еще с времен обучения в гимназии.
У меня дома, в том времени, хранилась зарубежная коллекция из шести наград, снятых с трупов офицеров, начиная от майора и кончая генералом. Вот и сейчас мелькнула мысль о том, что неплохо бы начать здесь собирать подобную коллекцию, для начала взяв себе на память железный крест майора. Правда, обдумав ее как следует, решил пока обойтись без коллекции. Ведь если кто-то случайно увидит у меня железный крест, то потом может сочинить донос о том, что Звягинцев с почитанием относится к гитлеровским наградам и хранит их у себя дома. Но даже не в этом было дело. Так как им ни перед кем не похвастаешься. Своими орденами и медалями можно, а немецким крестом ни-ни – пропаганда фашизма.
Ночевали опять в кузове машины, под тентом, потом полдня ехали, а когда закончился бензин, мы спрятали машину в лесу. Дальше двигались пешком, избегая дорог и людей. Нас уже искали, и поэтому любая допущенная нами оплошность наводнит эти места гитлеровцами, которые сразу начнут на нас охоту. Уже где-то днем на вторые сутки мы наткнулись на комплекс зданий, окруженных высокой каменной стеной с колючей проволокой.
– Вот где, оказывается, фрицы устроили себе логово! В бывшей тюрьме! – удивленно воскликнул Камышев.
– Там им самое место, – буркнул его основательно замерзший заместитель.
Мы наблюдали за немецкой разведывательной школой сутки, чтобы до конца убедиться, что это действительно она, но никаких признаков работы, указывающих именно на такой род деятельности, так и не обнаружили. Конечно, хорошо бы взять языка, но пропажа сотрудника школы сразу привлечет внимание, и тогда нам снова придется вернуться к нежелательному варианту: охотники и волки.
На следующее утро мы увидели, как к воротам подъехала телега. Мы уже знали, что в трех километрах отсюда есть небольшое село. Первой на землю спрыгнула женщина, а уже за ней возница – мужчина. Оба нагрузились ведерками, крынками, узлами и двинулись к воротам, где их остановил часовой. Произошел короткий разговор, после которого явился начальник караула и проводил их на территорию бывшей тюрьмы. Спустя час с лишним мужчина и женщина вышли, что-то неся в руках, после чего сели в телегу и поехали обратно.
– Может, они, командир? – спросил Мирошниченко.
– Что они могут знать? И так видно, что привезли продукты на продажу, и потому, как легко прошли на территорию, понятно, что проделывают это часто. Меняют деревенские продукты на товары. Продолжаем наблюдать.
Чтобы проникнуть на территорию, не могло быть и речи. Часовые на вышках, колючая проволока по всему периметру забора и сторожевые псы. Когда подбирались ближе, мы изредка слышали их лай. Уйти без окончательного подтверждения мы не могли, поэтому все были раздражены из-за постоянного пребывания на морозе и неопределенности положения. Лично мне эта ночь, проведенная в лесу, показалась самой холодной за все время. Почему? Бог его знает.