Смертник
Шрифт:
– Краб? Ты чего здесь? – Глухой голос шел из раскрытой двери. – Все забыть не можешь, как с бабой по Зоне шел?
– Точно. – Краб усмехнулся. – Ты бы такое забыл?
– Я бы не забыл. Да меня и не обманешь. Я этих баб за версту чую. Но чтоб в Зоне!.. Первый раз о таком слышу. Ничего, завтра перестанешь по кустам шариться. Всем достанется… понемногу. Конечно, если от нее что-то останется, после того как Хромой узнает, чего ради она в Зону поперлась. Что-что, а спрашивать он умеет.
– Надеюсь, что узнает. Самому интересно.
– Долго здесь не шляйся. Смотри, как
– Я это… за угол и назад.
– Понятно. У меня тоже чего-то живот скрутило. А все Дед виноват: «Чистая вода, точно тебе говорю». Даже таблетка для обеззараживания не помогла. Так что давай, я тоже пошел досыпать.
Все время, пока длился разговор, Ника лежала в траве ни жива ни мертва. Насколько она успела заметить, у нее не осталось и намека на оружие. Многочисленные карманы с такими удобными клапанами были девственно пусты. Она сжала руку в кулак, решив защищаться до последнего. Если удастся дотянуться, Ника будет рвать зубами горло, драться. Пусть убьют как бешеную собаку. Лучше уж так. Живой, во всяком случае, ее не получат.
Все обошлось, и девушка с облегчением перевела дух. Спустя некоторое время рядом с ней присел Краб:
– Туда. – Он махнул рукой. – Прямо. Там пропускной пункт и шлагбаум. Видишь?
Что-то серело в том направлении, куда указал Краб, и Ника кивнула.
– Быстро.
Она не успела и рта раскрыть, как его спина мелькнула впереди. Девушка побежала следом. Поначалу никого пропускного пункта она не видела. Кругом было темно, и единственным ориентиром служила спина Краба. Но вдруг тьма словно отступила, и буквально в нескольких метрах обозначился серый призрак развалин. Рядом с ними крылом, уставившимся в небо, стоял шлагбаум.
Сразу за развалинами Краб остановился.
– Ну все… Очкарик. Прощай, – тихо сказал он, порылся среди камней и протянул ей заплечный мешок, стянутый веревкой у горловины. – Там фонарь, бинт, пара банок тушенки, фляга, нож. Твой пистолет тоже никто не взял. Правда, с одной обоймой. Это все, что могу.
– Спасибо, Краб. – Она взяла мешок.
– Ты уж постарайся уйти подальше. Не знаю, правда, как это в темноте. Эти завтра охоту начнут. Если прямо отсюда пойдешь, то к бару «Сталкер» и выберешься. Здесь недалеко. Постарайся… Очкарик.
– Я постараюсь. Не боишься, что на тебя подумают приятели твои? Все-таки этот, у двери, тебя видел.
– Не боюсь. – Краб загадочно улыбнулся. – Не все «патриотовцы» такие звери, как думаешь. Некоторые тебя защищали. Слышала бы ты как! Но Сэмэн сказал, и те, кто не согласен был, затаились. В «Патриоте» тоже не все гладко. Хватит об этом. Ты сказать-то можешь, зачем тебе Зона понадобилась?
– Не могу, а обманывать тебя не хочу.
– Ладно. Проехали.
– Краб, а ты Максу с Греком помочь можешь?
– А если я не хочу им помогать? – Он вскинул на нее колючие глаза.
Она коротко вздохнула и сказала:
– Знаю, бесполезно что-либо говорить. Ты все равно останешься при своем мнении. Просто подумай о том, что Грек спас тебе жизнь, да и не один раз. Поразмысли об этом, Краб. Я не знаю, что для тебя сделали твои друзья из «Патриота», но их благодеяния
– Это я могу. А ты мне пообещай, что никому и никогда не расскажешь о том, что я тебя спас.
– Хорошо, – согласилась она.
– Другому… другой женщине я не поверил бы. Тебе – да.
– А ты ничего парень, Краб.
Они помолчали.
– Прощай.
– Прощай… Очкарик.
Ника достала фонарик, переложила за пояс пистолет, взвесила на плечах полупустой мешок и пошла прямо, туда, где по указке Краба должен был находиться бар.
Напрочь забывшая о том, что находится в Зоне, – кругом кусты как кусты, – Ника шла вперед. Огромная крыса, перебежавшая дорогу, несколько отрезвила девушку.
Ника привычно коснулась нагрудного кармана и поморщилась. Проклятые «патриотовцы» оставили ее не только без карты Зоны, которую она берегла как зеницу ока. Они не побрезговали даже влажными салфетками, которые девушка носила с собой. Теперь за ребят из «Патриота» можно было не волноваться. Их руки останутся чистыми даже после… Нет, о Максе с Греком она думать не станет.
А карта пропала, так не беда. Стоило Нике сосредоточиться, как лист бумаги, затертый до дыр, вставал перед ее глазами, постепенно обрастал подробностями. Когда они проявились, Ника остановилась как вкопанная. На кой черт ей сдался этот бар «Сталкер»? Он располагался на юге, в то время как ей нужно на запад. Девушка словно воочию увидела тот самый злополучный ангар, помеченный на карте. Туннель, уходящий в подземный бункер, там не значился, но кое-какие сведения о подземной сети у Красавчика имелись. Особенно это касалось той ее части, где они спасались от выброса.
Ника соотнесла свое местонахождение с картой и постаралась мысленно разработать новый маршрут. Насколько она помнила, отсюда прямой дороги не было. После ангара следовала каменная гряда, отмеченная значком «непроходима». Значит, делать нечего, нужно идти на юго-запад вплоть до деревни Касово, а оттуда по шоссе рукой подать до Боровой.
Девушка так и сделала, повернула направо и пошла, высвечивая себе путь фонариком. Луч света с трудом проникал сквозь густую, почти осязаемую тьму. Батарейки быстро садились. Фонарь уже едва обозначал дорогу среди близко растущего кустарника. Ни ветра, ни движения. Мертвая, тревожная ночь. Исчезли даже запахи.
Упрямо двигаясь вперед, Ника и не заметила, как переложила фонарь в правую руку, а в левой сам собой возник пистолет. Потом ей стало не по себе. Она шла и шла, а вокруг были все те же кусты, похожие друг на друга как две капли воды. Почти без листьев, с выставленными в небо ветвями, покрытые острыми шипами, прямо как розы.
Чем дальше Ника уходила, тем яснее выступала на первый план нехорошая мысль. Дежавю. Разве не здесь она была пару минут назад? Складывалось впечатление, что девушка не продвигалась вперед, а топталась на месте. Под ее ногами с завидным постоянством крутилась дорожка тренажера, только обставленного богаче, чем в спортивном зале.