Смертники
Шрифт:
В ответ уголовник расслабленно покачал гранату в правой руке и покрутил кольцо на пальце левой. Когда он умудрился вырвать чеку, да ещё так, что этого никто не заметил, Гарину оставалось лишь догадываться.
— Твой юнга даже упасть не успел бы, — заверил Камень.
— Ну и ладно. Разобрались, — подытожил Шипр.
Татарин перекинул из-за борта длинную лестницу, сварганенную из двух алюминиевых стремянок.
Камень вставил чеку обратно в запал гранаты и разогнул металлические усы в разные стороны.
— А ты, жиган, отчаянный, — удовлетворённо констатировал сверху
— Да ну прям, — фальшиво удивился Камень, забираясь по шаткой лестнице.
— Точно-точно. Тут в основном одни отморозки. Да ствол-то, говорю, спрячь! — прикрикнул Шипр на своего молодого товарища. — Всё не навоюешься никак, дурья башка? Шёл бы лучше собак в округе пошмалял. Каждую ночь воют, уснуть не дают.
— Собак не интересно, — с пафосом ответил Татарин.
— Баклан — он и есть баклан. — Шипр сокрушённо развёл руками, как бы показывая Камню, с кем приходится общаться. — Ни одного порядочного человека, сплошные хулиганы да апельсины.
— Ну уж Пух-то из порядочных, — полуутвердительно произнёс Камень, спрыгивая на палубу.
— Все как есть отморозки. И Пух из них самый первый, — заверил Шипр.
— Что же ты с ним кентуешься, раз так?
— А куда мне ещё? Я тут на дожитии. На воле-то меня десятка ждёт, а то и пятнашка — уж как прокурор постарается. На волю мне ходу совсем нет… — Старый вор опустил голову и тяжко вздохнул. — Двести пятнадцатая. Это, брат, не медком баловаться.
— Двести пятнадцатая — это какая? — невинно поинтересовался Олег, поднимаясь по лестнице. Заметив, какими глазами на него смотрят, он смущенно кашлянул и уточнил: — В смысле, за что она? Ну, то есть… Нет, ну можно и не отвечать… — Он окончательно стушевался и сделал вид, что запутался ногой в провисшем леере.
— Несудимый, спросу нет, — сказал Камень. Настала его очередь стыдиться своей компании.
— Так и живём, — понимающе закивал Шипр. — За собой смотреть еле успеваешь, а уж кто вокруг — дело пятое.
— Двести пятнадцатая, — поддакнул Камень. — Страшная статья, студент, — пояснил он Гарину. — Если бы ты знал, что это такое, ты бы вообще сюда не поднялся. — Он сделал паузу, потом снова повернулся к Шипру и могильным голосом произнёс: — Подделка трамвайных билетов.
Старик хрипло захохотал и жестом позвал Камня в надстройку.
— Много, наверно, пришлось нарисовать, чтобы на десять лет потянуло? — бросил ему в спину уголовник. — Шипр, я не первоход, чтоб меня так некультурно щупать.
— Ладно-ладно, браток, нормально, — отозвался тот, досмеиваясь. — Времена-то нынче мутные, а место — и вовсе тухлее не придумаешь. Камень ты или не Камень, разбери вас тут… Ну что, идёшь, нет? Не на улице же базарить. Татарин, ты остаёшься наверху. Усёк?
— Усек, — покорно отозвался розовощекий.
— Благодарю за гостеприимство, но я к Пуху шёл, с ним у меня и разговор, — заявил Камень.
— Да успеешь ты к Пуху, — отмахнулся старик. — Пошли, чефирнёшь с дороги. А то и здесь его дождёшься, чего ноги-то зря бить? На новых складах они, за лесопилкой. К закату по-любому вернутся.
— Тоже верно, — согласился Камень. Он шагнул к Олегу и, хлопнув его по плечу, тихо проговорил: —
— Не совсем, — проблеял Гарин.
— Веди себя культурно, под ноги не плевать, матом не ругаться, — добавил Камень нарочито громко и направился за Шипром.
Как только оба вора скрылись в тёмной рубке, Татарин вновь почувствовал себя капитаном шхуны. Он небрежно смерил Гарина взглядом и просвистел что-то блатное сквозь кривую фиксу. Олег опустил глаза — таким образом иерархия на палубе была установлена, и молодой бандит тут же потерял к нему интерес.
Неизвестно, о чём грезил юнга до появления гостей, но он определённо коротал вахту в мечтаниях, и это была какая-то «войнушка». Не стесняясь Гарина, детина водрузил на край фальшборта натовский пулемёт и принялся бджикать и ту-ту-тукать в сторону леса, кося мнимого противника мнимыми очередями. Олегу даже сделалось неловко, словно он застал старшего брата за единоличным сексом. Причём конфуз заключался не в том, что застал, а в том, что — старшего. Не важно, сколько лет было Татарину по паспорту, и не важно, был ли вообще у него паспорт. В руках он держал мощное оружие, заряженное не воображаемыми, а вполне реальными патронами, однако вёл себя не более ответственно, чем карапуз в песочнице.
Олег с невольным сочувствием понаблюдал за этими играми и начал рассматривать судно. С внутренней стороны борта были снабжены полочками, на одной из которых темнела забытая кем-то и давно размокшая пачка сигарет. Вертикальные укрепления заканчивались стойками для стрелков. До оборудования бойниц местная инженерная мысль не поднялась, хотя это было бы логичней. Впрочем, и без них баркас, как кажется, держал оборону вполне успешно. По углам палубы темнело множество закатившихся гильз. Пятен крови не было видно нигде.
Прогулявшись вдоль левого борта, Гарин обнаружил чудом сохранившийся спасательный круг. Бесполезное пенопластовое кольцо, местами покрошенное или, быть может, расклёванное безумными птицами, висело возле прикрытого входа в рубку. Более всего Олега поразила надпись на круге. Краска давно потрескалась и рассохлась, но название баркаса всё ещё читалось, и это название было: «Мечтатель».
Олег попытался представить судно живым — не бандитской крепостью в Зоне, а реальным баркасом, с весёлым тарахтением бегающим по воде. Звякает рында, трепещут сигнальные флажки на ветру, крепкие мужики в выгоревших тельниках занимаются тяжёлой, но честной работой…
— А этот с тобой, он кто — очередной фраер на сафари или так, шестерит от души? — внезапно донёсся из рубки трескучий голос Шипра.
Гарин затаил дыхание. Тоска по чужому прошлому мгновенно улетучилась, он невольно вжался в стену и прислушался.
— Студент, — весомо ответил Камень. — Учёный сотрудник.
Звук шёл откуда-то из глубины, но благодаря металлическим переборкам негромкие голоса воров звучали вполне отчётливо.
— Помню, в семьдесят девятом уходили мы в рывок, — благостно произнёс старик, — тоже взяли с собой пару таких. На консервы.