Смертники
Шрифт:
— Прибрал господь псевдоплоть…
Группа двигалась с постоянной скоростью, темп сбавляли только дважды. В первый раз — у чёрной берёзы.
Гарин упустил момент, когда Бодун дал команду к остановке. Он не налетел на Камня, трёхметровая дистанция уберегла, но и не замер на месте, как того требовал ведущий. Армейское «стой, раз-два» в случае Олега растянулось на «стой, раз-два-три… да стой же ты!» и закончилось ещё одним чувствительным тычком под рёбра.
— Велено было остановиться, — пояснил Митрич, но сказал это спокойно, не зло, почти лениво, из чего Гарин заключил,
— О, смотри! — Камень направил дуло автомата на стоявшее впереди дерево. — Чёрная берёза.
Строго говоря, она даже не была чёрной. Это скорее напоминало негатив берёзы: чёрный ствол и белые полоски. Впечатление эта фотография производила гнетущее. Если дерево почернело от пожара, то начался и закончился он на этой берёзе, не перекинувшись даже на пучки засохшей травы у её корней. Если же это произошло от удара молнии, то он был достаточно сильным, чтобы стряхнуть с веток всю листву, которая зелёным ковром устилала землю вокруг. Листья облетели, а серёжки остались. Поникшие кисти мелких чёрных цветов свисали с ветвей, как разваренные в чернилах макароны. Некоторые достигали полуметра в длину. Почти все шевелились. Они покачивались из стороны в сторону, плавно изгибались, закручивались кольцами. Как змеи. Или как дождевые черви.
— Ещё вчера было дерево как дерево, — задумчиво проговорил Митрич. — А сейчас чёрт-те что. И фонит, кстати, лихо! Сочку берёзового никто не хочет?
Гарина передёрнуло. От вида извивающихся, точно щупальца, «серёжек» его снова замутило.
— Уходим с тропы, — решил Бодун. — Идём тем же порядком, дистанция один метр. За мной!
Олег кивнул, пристраиваясь в затылок Камню. Уходим, так уходим. Хотя он и до этого не замечал никакой тропы. Ему казалось, что группа идёт не разбирая дороги, просто придерживаясь заданного направления.
Следующая остановка случилась минут через пять. На этот раз команду отдал замыкающий. Бодун замер на середине шага и, не оборачиваясь назад, прошептал Митричу:
— Что там ещё?
— Два метра от тебя на полвторого, — ответил тот.
— Что? — повторил ведущий. — Не вижу.
Метров на десять вокруг из земли торчали только засохшие деревца, каждое толщиной с руку. Спрятаться за такими смогла бы разве что стая гусей. Но гусей в Зоне не водилось, эту часть теоретической подготовки Олег помнил чётко. Ни гусей, ни соловьёв, ни страусов. Одни вороны.
— Посвети себе, — посоветовал Митрич.
Бодун включил фонарь, хотя было не так уж и темно. Конус света скользнул слева направо, потом сверху вниз и наконец заметался между тонкими стволами отживших свой век деревьев.
Опустив фонарик, Бодун повернулся к Митричу и уважительно покачал головой.
— И как ты её только почуял? — спросил он.
— Разглядел, — забавно вытаращившись, похвастал Митрич. — Если смотреть не прямо, а краем глаза, то как будто радуга поблескивает.
— Ладно, за мной. — Бодун двинулся в обход группы странных деревьев. Остановившись перед аркой, образованной двумя наклонившимися друг к другу соснами, он ещё раз посветил фонариком и предупредил: — Здесь голову пригибаем. Если она вам, конечно, дорога.
Шагнув
Дальше пошли медленней. А метров через сто пятьдесят и вовсе остановились, когда КПК в кармане у Митрича тонко завибрировал.
— У-у, братья, — сказал сталкер, озадаченно глядя на экран. — Дальше нам не по пути. Вызывают нас, и это срочно. Докуда смогли, мы вас довели, а дальше…
— Не понял, — нахмурился Камень. — Что значит «докуда смогли»? Уговор был такой: вы отводите нас к Пуху, а мы делимся с вами коньяком. Коньяк вы выпили? Выпили. Теперь ведите.
— Тут смотри, какое дело, — засуетился Митрич. — Мы вас, считай, уже довели. Вот за этим, ты глянь, пригорком начнётся овраг. Он будет петлять ещё с полкилометра. Вот вам и надо вдоль оврага, чем ближе к краю, тем безопаснее. А как он закончится, тропинка выведет вас на опушку. По правую руку будет котлован. Раньше озеро было, но вся вода в разлом ушла. На дне того котлована и будет баркас Пуха.
— Ты же говорил, до него три дня на собаках добираться. Соврал?
— Зачем соврал… — Митрич ненатурально улыбнулся. — У нас тут, знаешь ли, собаки по большей части слепые. И на голову слабые. Где для них три дня с языком на плече, там нормальный человек за полчаса дойдёт.
— Тогда детектор отдай, про который на болоте говорил. А то вляпаемся с непривычки в какую-нибудь хрень.
— Да тут чисто всё. Мы этой дорогой только вчера прошли. Ну «мясорубка» одна будет ближе к середине оврага. Но мы её болтами обмерили, камушками обложили, сразу заметите. У вас болты-то есть?
— Был в рюкзаке мешочек с фурнитурой, — задумчиво сказал Камень. — Да что ты мне зубы заговариваешь! Всё чисто, вчера прошли! — передразнил он. — Берёзы чёрной вчера тоже не было, сам же признался.
— Так то — берёза, — неубедительно протянул Митрич. — Аномалия — другое дело. Ну сдвинется она на пару метров, ну вырастет… раза в два. Но других аномалий на том месте до выброса не жди.
— Детектор отдай, — повторил Камень не терпящим возражений тоном. — И считай, что мы в расчёте.
— Ладно. — Митрич вздохнул. — Вот ты душный, а! Душней меня. Тебя надо было не Камень назвать, а Жёрнов. Потому что тяжёлый и перетирать любишь.
— А тебя — не Митрич, а Литрич, — ответил взаимностью Камень. — Потому что при виде коньяка теряешь волю.
— Чего?! Что ты сказал? — вскинулся Митрич.
— Да ничего, ничего… — Бодун успокаивающе похлопал товарища по плечу. По его хитрой ухмылке было ясно, что новое прозвище Митрича пойдёт в народ. — Нет времени, нас ждут. Бывайте, бродяги! — Он коротко кивнул Гарину и Камню. — Может, свидимся ещё.