Смертоносный груз «Гильдеборг»

Гейцман Павел

— Что, в самом деле невозможно? Получите двойной гонорар, если понравитесь.

У нее были холодные руки и нежная шелковистая кожа.

— Ладно, потом отвезу вас обратно, — сказала она тихо и пошла к машине. Недолго она колебалась. — Сядьте лучше сзади…

Я рухнул на сиденье. Автомат отключился. Я был измучен, руки у меня тряслись. Пришлось стиснуть зубы, чтобы они не стучали. Гледис осторожно развернула машину, включила ближний свет, и мы поехали сквозь мрачный лесной туннель, в город.

Где мы допустили ошибку, как случилось,

что Гут — мертв, как это могло случиться? Как мне теперь быть, что одному, без него, делать? Огромные выкатившиеся глаза смотрели мне в лицо. Не было ли в крови удостоверение? Не запачканы ли у меня в крови руки? Надо было о чем-то говорить, завязывать разговор, изображать интерес… но я не был способен выдавить из себя ни слова.

Мне необходимо выиграть время, я должен выиграть время во что бы то ни стало, а потом позвонить в посольство.

Нет!

Только не допустить еще одну ошибку, прежде надо все обдумать! Сейчас я не способен рассуждать трезво. Если получится, останусь у нее до утра, потом увидим. Гут — мертв! Я не мог поверить, не мог с этим смириться. Я должен пробудиться от этого сна, это не может быть правдой. На глаза навернулись слезы. Я вонзил ногти в ладони и прикусил губу.

"Опомнись, ты, сумасшедший, опомнись! — шептал раздраженно Гут. — Дело идет о жизни. Все поставлено на карту!"

Я глубоко вздохнул. Бежать! Выскочить и бежать! Блеск глаз в зеркальце заднего обзора. Она наблюдала за мной. Я даже не заметил, когда мы выехали из леса. Кругом была абсолютная темнота, лишь вдалеке ореол сияния над городом.

— Вам нехорошо, господин? — спросила она вежливо. — Нужно ехать медленней?

Все осталось позади. Прекрасный сверкающий день, полный надежды и уверенности. Фрейлейн Виселер и стая слуг. Апартаменты, в каких я никогда не жил. Но с утра не знаешь, что ждет тебя вечером. Гут на мраморном полу с размозженной головой… Где мы сделали ошибку? Все же они шли наверняка…

— Все в порядке, — снова включился мой автомат. — Беспокоит барабанная перепонка, еще в самолете прихватило. Мы резко приземлялись.

— Я люблю поговорить с людьми из Европы, там другая жизнь. Что вы думаете об апартеиде, госпoдин? Вы слышали об этом что-нибудь?

Ради бога, только никаких дискуссий, никаких деклараций, я не способен сосредоточиться, говорить пустые слова.

Они шли наверняка, должны были идти наверняка. Но это означает… В голове образовалась путаница из все тех же безнадежных вопросов. Что будет дальше? Что через час, через два, что завтра утром?

Меня оглушил визг полицейской сирены. Навстречу пронеслись две полицейские автомашины с ослепительно сверкающими мигалками.

Так, значит, его уже нашли, уже обнаружили! Полиция всегда повинуется слепо, если она получит приказ утопить меня в канале — быть мне на дне канала!

Глаза в зеркальце заднего обзора испытующе рассматривали меня. Я скривил губы. Вряд ли это было похоже на улыбку. А вдруг она начнет меня бояться? Мы проезжали

окраину города. Резкий свет фонарей проникал в автомашину. Кольцевая дорога.

— Уже недалеко, через минуту будем там, — сказала она все тем же вежливым, ничего не означающим тоном. — Еще примерно пятнадцать минут в сторону сталелитейного завода «ИСКОР». Знаете это предприятие?

— Нет, я здесь впервые.

Мы опять выехали с освещенных улиц и погрузились в темноту. Я понял, что мы едем вокруг города. Объезжаем его с севера на юг.

Получили информацию! Я снова почувствовал тошноту. Ради бога, скорей бы уж мы были на месте, или меня начнет тошнить. Я опустил стекло и пытался глубоко дышать. Ее глаза снова впились в мое лицо.

— Но вам на самом деле нехорошо, господин…

— Да, прихватило немного.

Мы въезжали в другой квартал.

— Наше поселение, поселение для метисов, господин, — шептала она с ненавистью, — в самом отдаленном конце города.

Мне было все равно, что мне до расовых проблем, пусть только скорее остановится, Обветшалые одноэтажные бараки. Потом оживленный торговый проспект с толпами людей.

— Еще минутку…

Она проехала перекресток, и мы остановились перед старым многоэтажным жилым домом. Она погасила свет и мгновение неподвижно сидела. Тихо и пусто. Только глаза чужих окон глядели в темноту.

— Пойдемте, пожалуйста, только быстро, нас никто не должен видеть.

Мы прошли коридором, поднялись на второй этаж. Торопливый поворот ключа. Двери захлопнулись. Спасение, бегство в иной мир, в чужую незнакомую жизнь. Сон и надежда. Когда было предопределено, что мы здесь встретимся? Уже в момент зачатия? Или еще раньше? При сотворении мира?

Она включила свет.

Современная, уютно обставленная квартира. Образцовая чистота. Она деловито открыла дверь в спальню и принужденно улыбнулась. Теперь я, наконец, ясно видел ее необыкновенное чужеземное лицо со светлой кожей цвета кофе с молоком.

— Я хочу немного привести себя в порядок…

— Извините, мисс, — сказал я подавленно. Мне было все равно, что она об этом подумает. — Мне нужно немного отдохнуть. Можно остаться у вас до утра?

Я вынул из заднего кармана пачку двухрандовых банкнот и отсчитал двадцать. Это была большая сумма, но достаточно ли большая, чтобы она согласилась? Она молча смотрела на меня.

— Я хотел бы на минуту прилечь, у меня был трудный день, не обращайте на меня внимания.

Она взяла деньги и неуверенно перекладывала их из одной руки в другую.

— Не слишком ли это много, господин?

Я махнул рукой.

— Можно вам приготовить ужин?

— Спасибо, может быть, позднее. Мне хотелось только одного: чтобы она вышла, чтобы мне не нужно было говорить, чтобы я мог лечь в постель и все обдумать. Опомниться, снова все взвесить. Не говоря ни слова, она повернулась. Я закрыл за ней стеклянные двери, сбросил одежду, упал на кровать и натянул на голову одеяло.