Смесь бульдога с носорогом
Шрифт:
— Просто отлично! Главное — он все жертвы насиловал, и образцы спермы совпали! Ну и в его квартире нашли вещи, принадлежавшие жертвам, по мелочи, но это все ерунда перед образцами! Лисёночек, выходи за меня, а?
— Пошел к черту, — беззлобно ругнулась
И мы напились.
Напились, пошли в Каморку, и до утра терзали гитару — наследство сгинувшего музыканта.
Потом жизнь потекла так же вяло как и прежде.
Баба Грапа живет на два дома — Серегин и мой, я к ней привыкла и давно забыла, как я на нее когда — то злилась. Она и правда оказалась мировой бабуськой. Правда однажды меня чуть инфаркт от нее не хватил. Заметив, что мой гадкий кот опять заметался в районе ванной, вопя при этом дурным голосом, бабулька резво вскочила с креслица, схватила с полочки нераспечатанную пачку баксов и ринулась менять ему наполнитель в лоточке. Меня чуть кондрашка не хватила и я заорала дурниной, не хуже Бакса:
— Стой! Стой! Ты куда???
Бабулька подняла на меня перепуганные глаза — раньше я сроду на нее голос не повышала, и робко ответила:
— Тык кот-то твой придурошный на газетку — то не ходит, а я еще раньше поняла что ты ему энтих бумажек нарезала специально, вот и пользую.
Я схватилась за голову и со стоном произнесла:
— И давно вы ему этой специальной бумажки подстилаете???
— Тык вот как хозяйство стала вести, тык и подкладываю. Я что? Я в чужое хозяйство не
Я чуть не взвыла, отобрала у нее пачку денег и пнула крутившегося под ногами кота. Дармоед извел не менее пятидесяти тысяч долларов за три недели.
Тихо матерясь на трех языках, я собрала баксы в пакет, засунула их обратно в зайца от греха подальше, и пошла печатать фальшивые баксы для лоточка своего зажравшегося кота. Черт возьми! Все так замечательно было придумано — фальшивые баксы отправились в зайца, настоящие — на полочку. Маруська смылась с резаной бумагой, а настоящие достались мне, спасибо моему истеричному и подозрительному внутреннему голосу, настоявшему на обмене. Ну кто ж знал что у меня дома бабулька заведется, а?
Бабка с тех пор поумерила свой пыл в ведении моего домашнего хозяйства и кота стала недолюбливать.
С Грицацуевой мы почти подружились, часто встречаемся и чешем языками, перемывая кости знакомым. Она оказалась великолепной хозяйкой и пытается научить меня готовить.
Серега стал за короткое время очень модным художником, заколачивает бешеные деньги, но тем не менее ничуть не изменился.
А я сама каждую субботу ношу розы на Текутьевское кладбище и бессильно плачу, глядя на портрет Димочки на памятнике.