Смешные рассказы и юморески
Шрифт:
– Чему же еще верить, интересно? – спросил директор.
– Вы ни на что не способны, жулик на жулике и жуликом погоняет, где уж вам подняться над суетой и взглянуть в глаза вечности, так и будете всю жизнь мелочиться. А если завтра сдохнете, что от вас останется.
– Говорила мне мама, что надо физикой заниматься, сейчас бы открыл принцип неопределенности Гайзенберга – сказал директор.
– Рабинович тоже звучит – подхватил администратор – Надо бы тебе в Бордо съездить, там рядом стоят два памятника – один Монтескье,
– А твоя то какая фамилия, забыл, Азеншпис что ли? – спросил директор.
– Надо быть выше этих мелочных дрязг. Мечтал же я когда-то быть композитором но видно пока с самим Дьяволом не схлеснешься, все бесполезно.
– Послушаешь Паганини и точно – согласился Директор.
– Вот сочинил, пока возвращался с того света – сказал администратор и подойдя к роялю, такое забабахал, что у Рабиновича челюсть отвисла.
– Жизнь – это борьба – сказал Рабинович – А если бы тебя не пинали, разве ты бы смог хоть что-то сотворить.
– Чего чего, а трудностей хватает, все завалено этим гнусным музоном, который льется из всех щелей.
– Похоже ты нашел свое призвание, а мне это еще только предстоит – сказал директор.
Открытие
– Можешь меня поздравить, Хитрованов, я совершил грандиозное открытие, Эврика называется, воскликнул Пустышкин.
Они сидели в забегаловке Тополиный пух, а что может быть романтичнее этого самого пуха в пиве.
– Да ты каждый раз их совершаешь, но умнее от этого не становишься. В прошлый раз ты, кажется, открыл, что все остальные – жулики.
– Мне всегда советовали никому не верить. Но это все ерунда, по сравнению с нынешним моим открытием, которое подводит черту под долгим и мучительным процессом исканий, сомнений и неожиданных озарений, как гром среди ясного неба, все женщины – двуличные существа.
– Да это всем давно известно – рассмеялся Хитрованов.
– Очевидное – невероятное – удивился Пустышкин.
– Лет то тебе сколько?
– Сорок пять – ответил Пустышкин – Но это неважно. Самое главное, что это явилось последним звеном в моем представлении о мире. Он двойственный, понимаешь, как рассуждал Аристотель – одно и тоже не может быть другим, оказывается может.
– Не может быть там и здесь – поправил его Хитрованов.
– Логично ты меня понимаешь, а эти – Надоело каждый раз слышать от этих родственничков – никчемный, никудышный, уцененный, когда женишься наконец и осчастливишь потомством. Короче вызвал по интернету эту мисс очарование, внимание и сочувствие в одном флаконе и так ей прямо и честно заявил, чтобы она не пудрила мозги, не набивала себе цену и не корчила из себя не пойми что, в ответ она только разрыдалась и сказала, что никогда не встречала такого.
– Дурака – подхватил Хитрованов.
– И понеслось, я и такой, и сякой, и правдивый, и искренний, и неравнодушный. Я потом проверил и смоделировал ее поведение
– А ты хотел, чтобы разное – удивился Хитрованов.
– Она здесь совершенно не причем, это мир так устроен, невозможно определить какой ты хороший или плохой, только расчетливость имеет смысл и это заставляет их притворяться, лицемерить и лгать – заявил Пустышкин.
– Ты что же пытаешься их оправдать?
– Эта лживость заключена в природе вещей. Ты хочешь от них правды, а ведь это, в принципе, невозможно, потому что правда не существует без лжи.
– Поздравляю тебя Пустышкин – сказал Хитрованов и заказал пива.
Жди обещанного
– Ты же обещал, ты же обещал – обратилась ко мне бывшая супруга моего бывшего приятеля Заливайкина.
Стоит только напечататься в паршивой бульварной газетенке, как некоторые женщины начинают воспринимать тебя всерьез.
– Чего я обещал и кому – удивился я – Я никому ничего не обещаю.
– Нет ты мне обещал – бесцеремонно заявила она.
– Мне ведь относительно тебя твой бывший супруг штормовое предупреждение прислал. Если хочешь, пойдем ко мне и ознакомимся.
Вы даже представить себе не можете, как несказанно она обрадовалась.
– Она – самая настоящая липучка – прочел я ей обращенное ко мне относительно ее предупреждение – Если ей пришла в голову очередная блажь, она обязательно своего добьется и неважно придется ли для этого стоять на коленях унижаться, просить прощения или рыдать. Ты же обещал, заявляет она капризно, а потом начинает откровенно предлагать себя. Ну почему ты не обращаешь на меня внимания?
– Вот именно почему? – удивилась она.
– Основным критерием ее интереса к тебе является твое положение на гребне успеха. Во как загнул – прочел я далее.
– Не стоит, по-моему, читать эту дребедень.
– Отвлеченные вопросы ее вообще не волнуют, хотя, она и способна бравировать разными эстетическими категориями. Не советую тебе попадаться на это, а тем более что-то обещать.
– Вот негодяй – воскликнула она – Знал бы ты какими последними словами он тебя крыл, как тебе завидовал, когда вышел твой нашумевший рассказ лажа, как он его называл. Я сразу поняла, что ты человек талантливый и достойный, и тот час же в тебя влюбилась.
– Не будем отвлекаться, пойдем дальше – предложил я.
– Может быть не надо читать этот гнусный пасквиль, написанный лицом заинтересованным злонамеренно пытающимся оклеветать невинную женщину.
– Так ли она невинна? Вопросил я сам себя, однажды застукав ее с таким совершеннейшим ничтожеством, как Шебуршевич. Как ты могла размениваться на подобное, имея такие неординарные представления о своей красоте, исключительном остроумии и т. д.? – видишь что он о тебе написал.
– Я и Шебуршевич – это даже не смешно – удивилась она.