Смеющаяся Тьма

Громова Полина Сергеевна

После того, как Ланс Коэн был полностью оправдан и вернулся к исполнению своих обязанностей верховного светлого мага, во Дворце состоялся праздничный бал. Нас с Хельгой пригласили и еще раз, теперь торжественно, поблагодарили. Меня представили магам из Стражи, тем самым, двум, которых я видел на крыше (очень скоро мне предстояло работать вместе с ними), а также и самому верховному светлому магу.

Ланс Коэн был высоким, худощавым, белокурым, улыбчивым и очень обаятельным. Он был молод: еще до бала, когда я мельком видел его во Дворце, я счел, что ему лет тридцать или чуть больше, но тогда он выглядел старше — вероятно, сказалось заключение под стражу и остальные треволнения тех дней.

Теперь же я дал бы ему лет двадцать пять — двадцать восемь. Он носил простые круглые очки с заниженными дужками и жмурился, когда улыбался. Он был одет в зеленый камзол, отшитый темно-золотой нитью; манишка была заколота крупной брошью с лабрадором. Чем мне запомнился Ланс Коэн в тот вечер, так это тем, что он неловко улыбался и извинялся перед коллегами за доставленные неудобства, и это было, пожалуй, даже трогательно… Вот только что-то с ним было не так. Верховный светлый производил странное впечатление. Рослый, узкоплечий, он казался не вполне развившимся, он даже мог позволить себе какую-нибудь милую неловкость — но при этом двигался он легко, плавно и быстро. Это напоминало движения воздуха: зыбкие, невидные, но ощутимые, а если и с достаточной силой, то неизбежно разрушительные. Несомненно, он был великим светлым магом, но кое-что в нем меня все же настораживало. Например, его ясные светло-голубые глаза видели всех и все замечали, но он крайне редко смотрел на того, с кем разговаривал. Он носил очки — хотя наверняка мог бы подправить себе зрение, если действительно плохо видел. Думая об этом, я невольно вспоминал об очках Колена, которые защищали окружающих от его страшной силы. А еще у Коэна было очень подвижное лицо — на нем отражались малейшие изменения его настроения — да и жестикулировал он обильно и выразительно, был он и довольно разговорчив, но… Каким-то холодком тянуло от его обаяния. Молодые светлые маги были от него без ума и ластились к нему, как дети к доброй матери. Верховный светлый не только не отталкивал их, но и называл каждого по имени и для каждого находил минутку, и молодежь общалась с ним вполне непринужденно. А вот старшие маги, как я заметил, держались с Лансом Коэном пугающе почтительно.

Празднество затянулось допоздна; Хельга куда-то исчезла, и я отправился ее искать — меня мучил вопрос о том, знает ли Коэн наш маленький темный секрет. Мысль о том, что задавать подобные вопросы во Дворце светлых магов по меньшей мере нелепо, как-то не пришла мне в голову.

Я обнаружил ее на балконе верхнего этажа, выходящем на площадь. Хельга, в длинном вечернем платье цвета густой охры, стояла, опираясь локтями на балюстраду, и смотрела вверх. Небо было посеребрено ледяной росой — россыпью далеких и близких звезд, и их холодный свет, смешиваясь с теплым светом городских фонарей, окутывал силуэт Хельги. Она была хороша, и я, наверное, мог бы долго любоваться на нее — просто любоваться — но она заметила мое появление.

— Можно тебя кое о чем спросить?

— Разумеется.

— Какая судьба ждет Кира?

Я даже не заметил, что задал не тот вопрос, который хотел задать. Хельга пожала плечами.

— Сейчас он будет чувствовать себя лучше, чем прежде. Но как дальше повернется его история, я не знаю. Нашей магии хватит на какое-то время. Но не можем же мы удерживать реальность вокруг него вечно. В этом нет смысла.

— Значит, он умрет?

Хельга усмехнулась и промолчала. Мне стало стыдно из-за глупости, которую я спросил.

— Он мог бы стать чем-то вроде тебя, — сказала Хельга. — Вы оба в каком-то смысле черновики. Правда, каждый по-своему, — Она подперла ладонями подбородок и снова уставилась в небо. Здесь было ветрено, но Хельга, казалось, не чувствовала холода. — Я могу изменять природу человека. Но я

уже занимаюсь с тобой, а здесь, на земле, еще кого-то, кто мог бы сделать что-то подобное, нет.

— Я первый, с кем ты это делаешь? — спросил я.

— Нет. У меня уже есть опыт.

— Колен?

Она кивнула.

— Когда-то он был темным магом. До того, как мы встретились, он жил в одном далеком мирке. Тот мир разрушался, от него уже почти ничего не оставалось, когда мы встретились. Но люди там все еще жили… — она поморщилась, как будто бы почувствовала неприятный запах. — Я тебе как-нибудь потом об этом расскажу. А будет лучше, если Колен сам тебе расскажет.

— Ладно… Хельга, а он сам захотел? Ну, стать таким, как ты и…

— У него был выбор, — перебила меня она. Да, разговор у нас складывался совсем не для стен Дворца светлых магов. Я невольно усмехнулся.

— Выбор был и у меня. Но…

— А что? — Хельга повернула голову и бросила на меня пристальный взгляд.

— Ты сделала свое предложение так, что я даже не помышлял об отказе. Но не подумай, что я о чем-то жалею. По крайней мере, пока я ни о чем не жалею точно.

Она улыбнулась.

— Ну, извини. Я не ангел все-таки.

Я улыбнулся тоже.

— А что, они существуют? Тогда из тебя получился бы очень необычный ангел, Хельга… Я пойду вниз?

— Иди. Я тоже скоро спущусь.

Я повернулся к ней спиной и почувствовал, что она провожает меня взглядом. Я так и не задал вопроса, ради которого искал ее во Дворце. Ладно, спрошу как-нибудь в другой раз. Мне, конечно, хочется знать еще кое-что… Хельга-Хельга, скажи, у тебя есть душа? Но она же не ответит. Она попросту рассмеется.

Спускаясь по лестнице, я увидел в холле внизу Милену в нежно-лиловом бальном платье. Встречаться с ней сейчас мне хотелось меньше всего — и так у меня за спиной во Дворце перешептывались. Ей, конечно, было хуже, но… И не обойти-то никак этот холл! Я ускорил шаг, чтобы быстрее пройти мимо Милены. Но она меня окликнула.

— Рик, подожди. Надо поговорить.

Я остановился, обернулся. Я был удивлен. Те, кто услышал слова Милены, — тоже.

— Поговорить? — переспросил я.

— Да.

— Что ж… Хорошо. Только, может, не здесь?

— Не здесь, — согласилась Милена. Взяв меня за руку, она повела меня по одному из коридоров, потом мы свернули в другой и вскоре оказались в небольшом зале с окнами вдоль одной стены и какими-то фигурами вдоль другой, противоположной. Луна ярко светила, и на каменном полу лежали четко очерченные контуры окон.

Милена потянула меня к лавкам, которые были углом составлены около стен. Она щелкнула пальцами — воздух вокруг нас вздрогнул и остановился. Я знал это заклинание: теперь никто не сможет услышать наш разговор.

— Рик, я рада, что ты согласился поговорить со мной, — сказала Милена.

— Почему я должен был отказаться?

— После всего, что было…

— Ну, было… Ну и что?

Милена вспыхнула.

— Это для тебя ну и что! А для меня не ну и что!

— Я не это имел в виду. Я… Чего ты хочешь, Милена?

Она отвела глаза, помолчала. Потом снова посмотрела на меня и, собравшись с духом, выпалила:

— Я хочу, чтобы мы снова встречались!

Я опешил. Я мог ожидать от Милены чего угодно: требования публичного признания в своей лжи, угроз, даже шантажа… Чего угодно. Только не этого.

— Милена… Я же темный.

— Ну и что? Все считают тебя светлым. Раскрывать свою личность ты в ближайшее время явно не собираешься. Вот и давай встречаться. Не так, как раньше, конечно, а только для вида. Ну, провожай меня, заходи ко мне в гости. Можешь тут же уходить через дымоход, я не против. Во Дворце веди себя соответствующе. Понимаешь, о чем я?