Смирительная рубашка для гениев
Шрифт:
– Ну, во-первых, хрен ты тут на резинке удавишься, потому что ее даже привязать не к чему, иначе тут бы все психи давно перевешались - ты же не в санатории. А во-вторых, чего тут плохого? Если ты, конечно, не законспирированный враг и не выдумал всю эту историю. Ты пойми, тебе как писателю этот опыт очень даже пригодится. Лежать тут нормально, кормят, делать ничего не надо, а надо делать только то, что хочешь: хочешь - спать ложись, хочешь - песни пой. Так бы жил любой! Просто еще не все знают, что здесь такой кайф. А так бы уже поперли толпами. Я сам сначала артачился, ложиться не хотел, думал в Крым вместо дурдома поехать, а потом
– Да я не хочу привыкать!
– воскликнул я.
– Мне домой нужно!
– О! Борода!
– гигант в пижаме остановился возле моей кровати.
– Я тебе геморрой еще не показал!..
Андрей вскочил и бесстрашно бросился на дремучего громилу.
– Пошел! Пошел, Геморрой, отсюда! У нас своего геморроя хватает!
– закричал он на мужика и затолкал, затолкал его ручонками в могучий живот.
И хотя этот гигант мог бы одним ударом кулака снести Андрея или, хлопнув сверху, для смеха вбить его голову между плеч, но вместо этого захныкал, как ребенок, и попятился, и попятился... и, помня обиду, плача пятился до двери, хотя Андрей уже уселся на прежнее место.
– Ничего себе! Ты их не боишься. Мало ли что замкнет в башке, - с уважением сказал я.
– А чего их бояться-то. Это же психи, - аргументировал бесстрашие Андрей.
– Ну, короче. Я здесь в дурке тоже не просто так прохлаждаюсь, я тут на задании...
– он внимательно и с подозрением посмотрел на меня, - но тебе пока об этом не скажу. Не доверяю я тебе. Всем новеньким не доверяю, - и, подумав, добавил: - И стареньким тоже.
Наверное, зря я поторопился причислить Андрея к нормальным. Нужно быть с ним поосторожнее.
– А если тебе так уж неймется, до понедельника выписаться могу посодействовать.
Он хитро смотрел на меня.
– Я тоже думаю, что раз ты с санитаром в нормальных отношениях, то, может, объяснишь ему про меня, расскажешь, как все было. Пусть примет меры.
– Это глухо, - авторитетно заявил Андрей и почесал за ухом.
– Подумают, что я историю эту выдумал. Мы в дурдоме и должны жить по его законам, объяснения здесь не прокатят. Есть только один путь, я его для себя разрабатывал, но тебе вижу нужнее. Через отделение я тебя проведу, у меня ручка стыбжена, потом через женское.. по лестнице.. до забора... Ты как, по деревьям лазать умеешь?
– Да, нормально.
Он встал, подошел к окну, я тоже поднялся.
– Видишь, дерево растет близко к забору?
– Ну, вижу.
– Залезаешь на это дерево, спрыгиваешь на забор, а оттуда на улицу. Стена метра три, в крайнем случае, сломаешь ногу. Но это фигня, срастется.
– А колючая проволока? Я же с дерева прямо на колючку попадаю.
– Вот это-то ерунда. Напряжение по ней пускают с одиннадцати вечера до девяти утра, поэтому нужно только днем. Если бы ночью можно было перелезть - все бы психи давно разбежались.
– А через охрану никак?
– упавшим голосом спросил я.
– Ты что того?
– он покрутил пальцем у виска.
– Там такие псы с лицензиями и пистолетами, ни одного психа живым не выпустят. Военные секреты охраняют. Ну чего, решайся.
– Ладно, давай попробуем, - нехотя согласился я.
Мысль о том, что мне придется провести здесь два лишних дня, повергала меня в ужас. Хорошо, что хоть встретил здесь родственную душу. Интересно, он сам то с каким диагнозом лежит?
– Тогда завтра после обеда - лекарство
Удивительно, но мне казалось, что я знаю этого человека давно, может быть несколько лет.
Андрей рассказал мне о больничной жизни. Оказывается четвертое отделение, на котором мы лежали, граничило с девятым, но на ночь двери закрывали, чтобы не было перетекания бредовых идей. Девятое отделение экспериментальное, но намного страшнее любого буйного, где психов превращают в овощи. На девятке над больными производят какие-то бесчеловечные научные опыты, поэтому и видом они отличаются от других ненормальных. Но чем именно отличаются, Андрей объяснить не мог, потому что сам никогда их не видел, кроме одного, а все кто попал на девятое отделение считаются людьми обреченными. После опытов, которые над ними производят, они уже не люди, а какие-то совсем другие существа... Дверь между отделениями открывают только для вида, мол путь свободен, иди куда хочешь, а на самом деле у двери санитар с дубинкой резиновой и электрошоком дежурит. Только выйти попробуешь - тебе - бац!
– дубинкой по кумполу... Свобода условна.
В палату заглянул санитар Дмитрий Иванович и объявил отбой.
Но одному все-таки убежать удалось, и когда мы легли в постели, рассказал Андрей такую историю:
"Первое время я лежал в другой палате, сюда меня перевели недавно. Однажды ночью я проснулся от странного шума, словно кто-то чистил ножом рыбу. Я поднял голову и осмотрелся. В палате над дверным проемом горела лампа, ее всегда оставляли на ночь, чтобы сумасшедших было видно дежурному санитару или, если псих проснется, то не пугался, а сразу видел, что он дома. Моя койка стояла у стены. Психи спали, на ночь им выдавали снотворное, так что среди ночи они просыпались редко, я же предпочитал здоровый сон и свою таблетку выплевывал в унитаз. Шебуршание то затихало, то возобновлялось вновь. Некоторое время я сидел, прислушиваясь, пока не понял, что звук доносится из-под кроватей - кто-то медленно полз по полу, шурша пуговицами пижамы по линолеуму. Через некоторое время возле моей койки показалась лысина и спина ползущего по-пластунски человека. Я взял его за шиворот и слегка приподняв, заглянул в лицо. Тогда спросонья мне не пришло в голову, что у человека может быть психический приступ и от него можно ожидать чего угодно, даже нанесения вреда моему здоровью.
– Ты кто такой?
– шепотом спросил я.
Мужик был лет шестидесяти в круглых очечках, лысый, с усами. Лицо его показалось как будто знакомо, кого-то он мне напоминал, но я не мог вспомнить кого, на лице этом были написаны ужас и паника. Он казался испуганным настолько, что не мог выговорить ни слова.
– Спокойно, Кент. Я не псих - не обижу. Ты чего под мою койку ползешь?
– Не выдавайте меня, умоляю вас, - наконец найдя в себе силы, прошептал он, обливаясь потом.
– Не выдам. Говори, чего здесь шпионишь?
От двери раздался шум и в палату заглянул дежурный санитар, я тут же отпустил психа, и он приник к полу.
– Чего не спишь?
– спросил санитар.
– Да в туалет собрался, - сказал я и, надев тапки, пошел в туалет.
Когда вернулся, на полу никого не было. "А не причудился ли мне шизик ползучий?" - подумал я и, встав на четвереньки, заглянул под кровать. Нет, не причудился: человек лежал под панцирной сеткой, сжавшись всем телом, и полными страха глазами смотрел на меня через круглые линзы очков...