Смоленская Русь. Экспансия
Шрифт:
– Щедр наш князь и милостив до нас без меры, – снизошёл до комплимента в мой адрес крупнейший смоленский землевладелец Жирослав Олексич. – Вот мне недавно даровал угодья по реке Сож.
– А у меня все сёла ульями
– А торговля как в рост пошла с этими латунными монетами! Теперь смерды нам и меха, и воск за них продают, – восхищённо вторил хвалебным одам Терентий Луготич, смоленский купец и таможенник в одном лице.
– Несть числа твоим милостям, Владимир Изяславич! Немцы даже своё серебро на латунь у нас меняют! – не удержался от дифирамбов и купец Фёдор Волковников.
– И не только немцы, в других городах латунные монеты тоже мало-помалу в оборот входят, – заявил Юрий Захарьевич, глава совета директоров РостДома, да так важно, как будто это была его личная заслуга.
– Без вас, господа бояре, ничего бы этого не было! Вы – соль русской земли и становой хребет нашего княжества! Опора и подмога смоленскому князю! – льстил я в ответ.
От этих слов некоторые расчувствовавшиеся бояре чуть ли не со слезами на глазах полезли целовать мою руку.
– Ну, хватит, Пантелей Братонежкич, –
– Спасибо на добром слове, князь-батюшка!
– Уважили вы меня, бояре! Спасибо всем вам, что за меня стоите!
Потом заявились гусляры, начав перепевать песни «моего сочинительства», а скоморохи дёргались на импровизированной сцене между столами.
Спиртное полилось в боярские глотки с ещё большей силой. Ближе к утру многие свалились под стол, кто-то храпел, упав лицами в ендовы, другие разбрелись по теремным закуткам.
Когда рассвело, бояр из теремных хором начали выволакивать приехавшие за ними их собственные слуги. Мои же челядинники, заранее проинструктированные, выдавали с наилучшими пожеланиями каждому покидающему застолье боярину «джентльменский набор» для опохмела.
А спустя двое суток в Смоленск нагрянул дорогобужский князь с лживой улыбкой, но с постной физиономией. Второй претендент на смоленский престол, кричевский князь, по слухам, болел и не вставал с постели.
Конец ознакомительного фрагмента.