Смоленский поход
Шрифт:
Утром я как обычно просыпаюсь не свет ни заря. Катарина посапывает рядом, доверчиво прижавшись к моей груди. Кажется, что не было нашей разлуки полной походов, битв и прочих опасностей. Не было земского собора, выборов царя, осады Смоленска, взятия Риги. А были только я, она и наш маленький сын. Робкое утреннее солнце пытается пробиться сквозь тяжелые шторы на высоких стрельчатых окнах. Стараясь не потревожить жену, я тихонько высвобождаюсь из ее объятий, но она тут же просыпается.
— Иоганн, вы куда?
— Я хочу увидеть нашего
— Он, наверное, спит, они с Анной должны ночевать в соседней комнате.
— Должны?
— Боже, я ужасная мать! Встреча с вами настолько выбила меня из колеи, что я не знаю толком, где мой сын.
— Вы чудесная мать, Катарина, а еще прекрасная жена. Нежная, трепетная и страстная. И если мы и увлеклись немного нашей встречей, то виновата в этом исключительно наша разлука. Надеюсь, впрочем, что она последняя.
— Я тоже на это надеюсь, мне надо многое рассказать вам о том, как обстоят дела в нашем княжестве.
— Непременно, у нас вся жизнь впереди, в течение которой мы будем растить наших детей, управлять нашими землями и народами. Основывать города, отправлять в далекие страны корабли и посольства. А хотите, я построю для вас прекрасный дворец?
— В Москве нет дворца?
— Есть, конечно, он не похож на этот, но все равно очень красив, и непременно понравится вам.
— Когда мы отправимся?
— Ну, я полагаю, сначала мы позавтракаем, а затем можно двигаться в путь.
— Боже мой, Иоганн, вы все тот же несносный шутник!
— Я не шучу, Катя, я действительно бросил бы все и немедленно отправился на Русь.
— Как вы меня назвали?
— Так звучит твое имя по-русски. Катя, Катюша, Екатерина. Привыкай.
— Скажи, мне нужно будет сменить веру?
— Скорее всего, да! Пусть тебя это не тревожит. Православные такие же христиане, как и лютеране. Может быть, даже в чем то лучше.
Мы еще долго разговаривали, пока кто-то из прислуги не набрался храбрости и не заглянул тихонько в спальню. За дверью немедленно раздался крик: — Их высочества проснулись! Затем послышалась какая-то суета, раздался топот ног и наконец, к нам пожаловала толпа камеристок, служанок, камердинеров и еще бог знает кого. Спальню немедленно перегородили ширмами, превратив большую и светлую комнату во множество маленьких закутков. С одной стороны женская часть прислуги вертелась вокруг Катарины, с другой королевские камердинеры пытались одеть меня, очевидно позаимствовав некую часть королевского гардероба. Увы, из этой затеи ничего не вышло, поскольку я был на голову выше своего венценосного родственника и несколько шире в плечах. Так что костюм остался прежним и лишь свежий кружевной воротник придал ему немного торжественности.
— Иоганн, а где ваши слуги? — поинтересовалась принцесса, которой очевидно успевали доложить о происходящем.
— Вы же знаете, душа моя, что я неприхотлив как спартанец.
— Да,
— Мои русские спутники большей частью отправились выполнять различные поручения. Остальных я надеюсь вам представить в самое ближайшее время.
— Они достаточно высокого рода?
— Скажу просто, мой нынешний телохранитель был одним из претендентов на престол. Причем с довольно большими шансами на победу.
— И вы сделали его телохранителем?
— Это называется — рында. Почетная охрана во время торжественных приемов. Ими могут быть только самые знатные юноши в царстве.
Вскоре «таинство» моего одевания было закончено. Куафер честно попытался выполнить свой долг и завить мне волосы, но встретив мой взгляд стушевался и решил что я и без того выгляжу бесподобно.
— Моя царица, — воскликнул я, оглядев себя в довольно мутное и неровное зеркало, — я готов!
— Ваше величество, — последовал немедленный ответ, — это совершенно невозможно, мы только начали!
— Не буду мешать вам, мадам. С вашего позволения я займусь делами. Если мне не изменяет память, я видел в вашей свите господина фон Радлова. Было бы любопытно узнать о новостях из нашего герцогства.
— Когда только вы успели его заметить, ваше величество! Впрочем, вы правы, ваш канцлер счел своим долгом сопроводить меня. Кстати, если он будет жаловаться на уменьшение доходов — знайте, это сущая ерунда!
— Вот как, а что он пытался?
— Разумеется, впрочем, как и наша тетушка, герцогиня София. Хотя, полагаю, это у нее старческое. В основном же, наши дела столь превосходны и что и желать лучшего, все равно, что роптать на божье провидение!
— Ну, хоть где-то дела идут хорошо, — тихонько вздохнул я и вышел из спальни.
Господин фон Радлов в очередной раз подтвердил свою репутацию незаменимого человека. Прекрасно одетый и благоухающий парфюмом он ожидал меня с такой неподдельной радостью на лице, как будто готовился к этому всю ночь. Разразившись пышным приветствием, в котором выразил переполнявшее его счастье лицезреть мою особу и необычайную гордость моими победами, канцлер выразил готовность служить мне.
— Рад вас видеть, друг мой, — отвечал я на его славословия, — насколько я понимаю, дела в герцогстве идут неплохо?
— Совершенно справедливо, — с готовностью согласился он, — я готов немедленно представить вашему королевскому высочеству, простите, царскому величеству подробнейший отчет.
— Можно без «простите», барон. Оттого что я стал царем, я не перестал быть вашим герцогом. Кстати, как подданные восприняли мое избрание на престол?
— Сказать по правде, ваше величество, о ваших невероятных подвигах и великих победах приходило столько известий, что…
— В них не сразу верили?
— Скорее к ним привыкли. Так что ваша коронация в Москве не выглядела чем-то из ряда вон выходящим.