Смоленское направление. Кн. 3

Борисов Алексей Николаевич

Штауфен подошёл к шкафчику, открыл дверцу и извлёк янтарь размером с кулак.

— Ливонец отдал его старосте в Пнёво, думаю, он просто похитил его из сокровищ. А теперь, я расскажу вам легенду, которую мне поведал Рагнар, когда мы были на Неве.

На северо-восточной оконечности острова Рюген, восемьдесят четыре года назад, верховный жрец гадал по трём чёрно-белым дощечкам. Он бросал их на землю, и если две из них падали светлой стороной к небу, то год был удачным, но в этот раз, все три показали чёрную спину. Жрец не поверил своим глазам, сославшись на какой-то грех, он повторил гадание. Дощечки были брошены вновь, однако результат повторился. Третий раз гадание было произведено у статуи

Святовита. Деревянный идол стоял на голой земле, утопив в неё подошвы своих ног по самые щиколотки. Четыре его головы, каждая на массивной шее смотрела в разные стороны света. Левая рука упиралась в бок, а правая держала скальсу.* На поясе статуи был приторочен гигантский меч. Жрец подбросил дощечки высоко над головой, но они всё равно упали чёрной стороной к небу. Бывало и раньше, что две из трёх показывали чёрную сторону, тогда непременно возникали болезни и всяческие несчастья преследовали остров, но чтобы все, да ещё три подряд — не случалось никогда. Жрецы приняли решение поставить новый алтарь, дабы отвлечь от себя беду. Был вынут янтарь из сундуков и наняты лучшие мастера. Однако когда Вальдемар датский захватил в том же году Аркону, то янтарного алтаря там не оказалось.

(Скальса — рог изобилия. Помимо статуи, в храме находились седло и уздечка соответствующих размеров).

— Гюнтер, ты хочешь сказать, что у нас в замке этот алтарь? — Спросила Нюра.

— А вы посмотрите на пергамент. Да ему сто лет будет. Моё предположение такое. Внук Мономаха всё же нашёл на Рюгене этот алтарь и отправил его в Псков. Из сокровищницы крома его изъяли ливонцы и готовили к отправке, но внезапное нападение разрушило все их планы. Янтарь будут обязательно искать. Поэтому я и предлагаю отдать его Алексию на сохранение. Он не продаст камни, твой дядя ценит подобные вещи дороже золота.

Пергамент действительно выглядел старым. Краска выцвела, сам лист потемнел, а при свете свечи вообще приобрёл немного жутковатый грязновато-жёлтый оттенок. Рассматривая его, я даже поверил в легенду, услышанную от Гюнтера. Но представив размер деревянной колоды, которую по идее надо было обложить янтарём — усомнился. Скорее всего, алтарь так никогда и не собрали. Жрецы часто планировали возведение культовых исполинов, но в итоге, за всё время, олицетворения религии, мифологии, искусства, власти и науки выразились лишь в семи произведениях.

— Я заберу янтарь на хранение и даже постараюсь собрать из него алтарь по рисунку, но сколько уйдёт на это времени, даже предположить боюсь. Теперь обсудим доли участников похода.

Пахомовна выложила на стол толстую тетрадь, в которой она вела расход и доход княжества и, взяв в руку карандаш, сообщила:

— В казну отходит четвёртая часть от всей полученной добычи, будь она взята на воде или на суше. Нарушать это правило нельзя.

— Это так, — подтвердил Штауфен, — на собрании старост мы установили размер налога.

— Одна четверть предводителю похода, то есть Гюнтеру. Четверть тебе, дядя, как ответственному за подготовку и снабжение, остальное участникам. И ещё, давно хотела спросить, когда тут Свиртил был, то рассказал, что многие его литвины дают своё серебро Евстафию в рост.

— Я слышал об этом. Но у Евстафия развитая торговая сеть, банк, наконец. А у вас что?

— Мы тут с Гюнтиком посовещались, — Нюра посмотрела на мужа, тот ей подмигнул, и Пахомовна продолжила, — в Самолве тоже должен быть банк.

— И чтоб монета своя была, — добавил Гюнтер.

— Вот оно что. Я так понимаю, что вы хотите подкорректировать торговый путь из Пскова в Дерпт?

— Да! — Хором ответила чета Штауфенов. — Он должен проходить через Самолву.

— И чем вы станете торговать?

— Книгами, — ответила Нюра. — Мы хотим собрать переписчиков.

Гюнтер переведёт на латынь мои учебники по математике, геометрии и инженерному делу. Помимо этого большим спросом будут пользоваться пустые книги.

— Это как пустые? — Не понял я.

— Книги для ведения учёта, как вот эта моя тетрадь. Любой состоятельный купец или монастырь сразу поймут её превосходство, как только сравнят специально подготовленный образец записи со своими каракулями.

— Хорошо, а банк вам зачем? Монеты свои для чего? В этом году Евстафий вместе с рижскими купцами планировал открыть филиал 'Смоленского клуба' в Пскове. Его сотоварищи хотели в Дерпте, но там у нас нет поддержки. Если бы в Самолве жило десять тысяч человек, тогда был бы полноценный банк, а так, даже для Пскова достаточно комнатки с сейфом и одного банкира с нотариусом. Гюнтер, княжество пока не доросло до этого. Точно такая же история с чеканкой монет. Два пуда 'белок' для внутреннего рынка вам хватит с головой.

— Алексий прав, Нюра, — с сожалением в голосе сказал Гюнтер, — банк и своя монета нам пока не по зубам.

Беседу прервал стук в дверь. Дождавшись разрешения, в кабинет вошёл Павел.

— Господин, прибыл гонец от епископа Дерпта. Послание передать отказался, просит аудиенции.

Штауфены приняли посланника в главном зале на втором этаже замка, где справляли свадьбу Трюггви и Гунндис. Это было самое красивое помещение. Стены возвышались на два этажа в высоту и заканчивались массивными балками потолка, к которым были прикреплены на специальных подъёмных механизмах две люстры, на тридцать свечей каждая. Окна выходили во двор и были застеклены рифлеными стёклами. Пол выстелен досками и прикрыт красной ковровой дорожкой, начинавшейся от двустворчатых дверей из тёмного дуба обитых бронзой и заканчивающейся у двух кресел. По обе стороны от дорожки стояли по четыре двухместных софы, между которыми до самого потолка простирались гобелены со сценами охоты и битв. Внимательный зритель мог заподозрить на самом большом гобелене портретное сходство воина в кольчужном доспехе и главы замка, если бы не герб императора Фридриха на щите. Позади кресел размещался камин, а над ним было прикреплено мозаичное панно с изображением герба княжества. Справа и слева от панно, стена была увешана разнообразным оружием: щиты, скрещенные секиры, сабли и мечи. Великолепие зала не подавляло человека, оказавшегося под его сводами, но вызывало чувство благоговения перед мастером, его создавшим.

— Говори, — сухо приказал Гюнтер посланнику.

Гонец, в не совсем чистых сапогах, потоптался у ковровой дорожки, переборол чувство страха и, сделав два шага, поклонился.

— Преосвященный епископ Герман просит прибыть в Дерпт Гюнтера Штауфена со своими рыцарями и оруженосцами не позднее двадцать пятого числа сего месяца.

— А что случилось?

— Епископ собирает войско. Король Новгородский Александр идёт войной.

— Дай подумать, — Штауфен обхватил ладонью подбородок, — жена, ты не в курсе, мы воюем с Новгородским королём?

— Нет. — Ответила Нюра.

— Наверно, епископ Дерпта хочет нанять моих рыцарей? Я правильно понял?

— Добыча ожидается знатная, — важно заговорил посланник, — под знамёна епископа встанет Орден и датские рыцари, а после победы наиболее отличившиеся будут вознаграждены угодьями вновь покорённых земель. Леса и поля западнее Желчи до самого озера наверняка понравятся господину.

— Да будет известно епископу, что эти земли я уже купил. Со мной десять рыцарей и сто оруженосцев, два барона со своими дружинами. Все в стальных доспехах, прекрасно вооружены и обучены. — Гюнтер поправил на своей груди столу*, как хулиган подтяжки — оттянув и резко отпустив. — Что ещё, кроме болот может предложить Герман?