Смоляночка
Шрифт:
Лекарь, доктор Крауз трогал Дашенькин лоб, считал пульс, глядя на опрокинутый конус песочных часов…
– У девочки маленькая лихорадка, – сказал он классной даме, – горячий сладкий чай и постельный режим.
– Aujourd"hui j" ai reve, – сказала Даша Полинке Закревской.
– Ну и что? – спросила Полинка.
– И мы там махались, – ответила Даша.
И густо покраснела.
– Ну и что? – спросила Полинка.
– А то что махались мы с твоим…
– С кем? – спросила Полинка.
– С твоим! – сказала
А Полинка после утренней молитвы и утреннего чаю, когда до занятий оставалось немного времени, достала свой альбом и записала.
Тщетно я скрываю сердца муки люты
Тщетно я спокойною кажусь
Не могу спокойна быть я ни минуты
Не могу. Как много я ни тщусь
Сердце тяжким стоном, очи током слезным
Извлекают тайну муки сей
Ты мое старанье сделал бесполезным
Ты. О хищник вольности моей
Ввергнута тобою я в сию злу долю
Ты спокойный дух мой возмутил
Ты мою свободу пременил в неволю
Ты утехи в гордость обратил. …
Глава вторая
В которой Даша готовится расстаться с невинностью.
Девочки принимали ванну всегда только в присутствии дамы.
Это чтобы не рассматривать себя пристально. И не трогать себя там, где не следует себя трогать.
После признания, которое Даша сделала Полине. Та целую неделю с подругою не разговаривала. Приревновала. Обиделась за своё обожание.
Ведь каждой смоляночке было положено выбрать себе объект для обожания. Когда они были зелеными лягушонками – когда они учились в младших классах, они должны были выбирать своё обожание из девочек старшей предвыпускной группы. Чтобы у каждой лягушки была своя "бель". И когда "бель" проходила по коридору или когда лягушонок сталкивался со своим обожанием в церкви или в кантине, лягушонку следовало набрав побольше воздуха, грустно вздохнуть и отчетливо произнести, "кель эте Белле!" "муа жё рев!"…
А когда лягушонок сам становился красавицей – выпускницей и у него появлялись свои собственные обожатели из младшей группы, своё обожание следовало перенести на мужчину… На кого-нибудь из великих князей… Или на самого государя. Ведь смолянки часто становились фрейлинами. Вот и Полинка. Она мечтала стать фрейлиною наследника. Александра Павловича.
А эта Дашка Азарова – она со свом сном все испортила. Она сказала, что они с Александром Павловичем… Что они – махались!
Но детская обида недолговечна.
И когда Дашутка оправившись после болезни впервые вышла на двор, она встретила там Полиньку, которая сказала, – - Mais, sait-tu, petit ami, que meme a present tu es jolie a croquer, parole!* – Ah tu vien de m"absoudre ma jenereux ami! – воскликнула Даша, обнимая Полинку.** • знаешь, маленькая, ты все так же хороша, словно
И девочки снова принялись мечтать.
– Il avait de ces attentions – Et jurons – Celui qui avait des delicatesses – C"etait un butor – Et avec cela brave maniant et merveille l"epee le sable et le pistolet* • – он внимательный • – он грубый • – он нежный • – он мужлан • – он смелый, он прекрасно владеет шпагой, саблей и пистолетом – Но кто же он у тебя? – спросила наконец Полинька, – Как его имя?
– Я еще не решила, – ответила Дашутка.
И хихикнув, обняла подругу за талию и принялась читать ей стихи:
Вовеки не пленюсь красавицей иной Ты ведай. Я тобой всегда прельщаться стану По смерть не пременюсь вовек жар будет мой Вовек я буду мыслью той доколе не увяну – Кто это сочинил? – спросила Полинька – Он, тот что владеет и шпагой и пистолетом, – лукаво улыбнувшись, ответила Даша.
– Ну кто? Дит муа!
– Пусть это будет Николя!
– Николай Павлович? – изумленно приподняв брови спросила Полинька.
– Почему обязательно Павлович? – передернула плечиками Дашутка, – пусть просто будет Николя! …
Мадмуазель Бежо учила не только французскому языку, но так же учила девочек и рукоделью. Вышивать гладью, делать подушки с рисунком девочки научились еще в прошлом-позапрошлом году. Всем своим родственникам на Рождество вышивку дарили-передарили.
А теперь мадмуазель Бежо показывала девочкам искусство вышивки по толстому полотну, как во Франции делаются настоящие гобелены.
– Мы можем теперь начать делать этот гобелен, а работу над ним закончат те девочки, что придут сюда учиться через десять лет, – на своём южно-французском картавила мадмуазель Бежо, – ведь настоящий гобелен делается много-много лет.
– И зачем нам это нужно? – пожав плечиками неслышно шепнула Полинька.
– Тихо, не то сейчас она нас в тёмную на колени поставит, – шикнула на подругу Даша.
– За основу рисунка нового гобелена мы примем иллюстрацию к роману испанского писателя Мигеля де Сервантеса Дон Кихот, – сказала мадмуазель Бежо, – иллюстрацию к тому месту в романе, где Дон Кихот из Ламанчи беседует с заколдованной ученой головой.
– С заколдованной ученой попой, – прошептала Полинька.
Даша не удержалась и прыснула.
– Что? – вскинулась мадмуазель Бежо, – это ты, маленькая смутьянка?
Бежо подошла к Даше и взяв ее за подбородок, приподняла ее лицо.
– Сегодня ты смеёшься над своей метрессой в классе, а завтра на площади ты будешь призывать отрубить голову своему монарху?
Дашу все еще сотрясал нервный смех.
Ей очень сильно представилась говорящая зачарованная попа среди стола, вокруг которого столпились рыцари и вельможи, которые с полною серьезностью задают этой заднице вопросы. А та им отвечает…