Смотри на меня
Шрифт:
— Тогда скажи мне. Не держи от меня секретов.
— Нет, — бормочу я, извиваясь под его телом, отчаянно пытаясь заполучить его пальцы там, где я хочу.
Это безумие. Всего пару часов назад я общалась по видео в чате с Дрейком, а теперь я на полпути к сексу со своим сводным братом. Что происходит?
Затем, без предупреждения, его тело соскакивает с дивана, и его вес на мне исчезает. Я поспешно сажусь и таращусь на него.
— Что?
Он смеется, а затем пожимает плечами.
— Если ты чего-то хочешь, ты должна быть
Гнев обжигает меня так сильно, что я хватаю подушку и сердито швыряю ее ему в лицо.
— Придурок!
Вскакивая с дивана, я несусь прочь по направлению к лестнице. Я была как пластилин в его руках, и он заставил меня стонать и пускать слюни, как кошку во время течки. Это унизительно.
— Ты такой мудак.
— Если ты передумаешь, я буду ждать внизу, — кричит он мне вслед, но я уже на полпути вверх по лестнице. Мое тело все еще гудит от возбуждения, но я не собираюсь возвращаться к нему. Он больше никогда так со мной не поступит.
ПРАВИЛО № 8: ОСЕЛ ЕСТЬ ОСЕЛ — НЕЗАВИСИМО ОТ ТОГО, ВЕДЕШЬ ЛИ ТЫ СЕБЯ КАК ОСЕЛ ИЛИ ВОСХИЩАЕШЬСЯ ИМ
Гаррет
Сегодня утром моя пробежка была тяжелой. Тяжелее, чем обычно.
Вылезая из постели. Надевая туфли. Выходя за дверь.
Тяжело, тяжело, тяжело.
Но я сделал это. Я отогнал от себя отвратительную затаившуюся мрачность, которая иногда поднимает свою уродливую голову, и отправился на пробежку, несмотря на то, что чувствовал себя дерьмово. И не имело значения, что это была почти одиннадцатиминутная миля или что я хотел остановиться семь раз. Я ясно дал это понять на девятимильной петле, и это уже кое-что.
События прошлой ночи — или это было сегодня утром — продолжают прокручиваться в моей голове. Во время всей моей пробежки мой разум был в бесконечном цикле стыд-сожаление-отвращение. Не зашел ли я слишком далеко? Для Мии это новая территория, но дразнить ее — это все, что я действительно умею. Но я не хочу пугать ее, и я чертовски уверен, что не хочу причинять ей боль. Я не должен был так давить на нее, но в свою защиту скажу, что я действительно думал, что это была просто игривая борьба. Откуда мне было знать, что мой член так возбудится?
Одно можно сказать наверняка… то физическое влечение, которое я хотел исследовать, определенно живо и здравом.
Я на мгновение отбрасываю мысли о стыде и отвращении, чтобы вспомнить, каким мягким было ее тело в моих руках, как быстро я возбудился, когда она прижалась ко мне, как хорошо от нее пахло, и как сильно я хотел, чтобы мой член проскользнул в нее и сделал ее своей. По-настоящему моей.
Вау. Откуда, блять, это взялось?
Когда в последний раз у меня была такая мысль или побуждение? Дольше, чем мне хотелось бы признать.
Я давно смирился с тем, что я сломлен. Желание трахаться пропало, и я легко удовлетворился тем, что остался в стороне и просто наблюдал. Секс так долго
Может быть, Эмерсон и Шарли проникают в мою голову. То, как они смотрят друг на друга, прикасаются друг к другу, постоянно опираются друг на друга, как будто они на самом деле чертовски дополняют друг друга. Это просто сводит меня с ума. Заставляя меня хотеть того, чего, как я всегда клялся, у меня не будет. И это по-прежнему верно. Идея встречаться мне абсолютно не нравится.
Так почему же идея заняться этим с моей собственной гребаной сводной сестрой звучит не так уж плохо? Что это за извращенный психоз? Честно говоря, я бы предпочел вернуться к чувству стыда и сожаления.
Моя голова была так трахнута на этой неделе.
Я замечаю движение справа, когда заворачиваю за последний угол, возвращаясь к домику, и вижу одетую в бикини Мию, занимающуюся йогой на доске для гребли стоя посреди озера с моей матерью. Они оба пытаются сохранять серьезное, спокойное выражение лица, но каждый из них разражается смехом при малейшем колебании своей формы.
Я чувствую себя лучше, видя улыбку Мии. Я не видел ее сегодня утром и, честно говоря, боялся, что она будет дуться весь день или позволит моему дерьмовому поведению испортить ей спокойное лето. Но снаружи она выглядит хорошо. А это значит, что мне определенно следует убираться отсюда к чертовой матери, пока они меня не увидели и я не испортил им время, проведенное вместе.
— Гаррет! — Зовет моя мама, и я морщусь. — Иди сюда!
Неохотно я спускаюсь трусцой к берегу и машу маме. Затем я осмеливаюсь бросить взгляд в сторону Мии, и наши глаза на мгновение встречаются. Она не выглядит такой сердитой, как я ожидал; вместо этого она выглядит нервной, когда снова опускает взгляд.
Да, я определенно сделал что-то странное, когда вчера вечером уложил ее на диван. Я идиот.
— Как прошла твоя пробежка? — Спрашивает мама.
— Хорошо.
— Приятно видеть, что ты снова бегаешь.
Я мгновенно сжимаюсь. Прищурившись, я отвожу взгляд. Почему моя мама так открыта так открыты во всем? Почему она должна поднимать эту темную тему, как будто это ничего не значит? Я прочищаю горло и киваю.
— Да, — отвечаю я, не имея ничего другого, что можно было бы добавить.
Я действительно замечаю, что внимание Мии внезапно возвращается ко мне с чуть большим любопытством, чем раньше.
— Ну… твоя очередь здесь, — добавляет моя мама, подмигивая.
— Что? — Спрашивает Мия, глядя на нее.
Я замечаю, как Мия поправляет свои трусики и обхватывает себя руками за талию, когда замечает, что я наблюдаю за ней. Как будто она пытается что-то скрыть о себе.
— Давай Гаррет. Твоя очередь, — кричит моя мать, подгребая к причалу.
Я помогаю ей выбраться, и она еще немного покачивается, как только ее ноги оказываются на твердой земле.