Смотри сердцем. Ясновидящая для Генерала
Шрифт:
Я сидела и размышляла о грядущем дне и дно то виделось мне весьма глубоким, глубже некуда. Я чувствовала себя одинокой и несчастной. И даже заточение в Северном замке уже казалось не столь страшным.
Пока я была погружена в свои невеселые думы, Глаша, которую, похоже, укачало мерное покачивание кареты, уснула, а я смотрела в окно, наблюдая, как поля сменяются лесом, а лес – скалистой местностью. Вот мы уже ехали вдоль берега моря, по дороге, которая шла в некотором отдалении от береговой линии. Вдоль дороги росли довольно редкие кустарники, а дальше шел каменистый склон, уходящий к морю. Небольшая желтая полоска песчаного пляжа отделяла камни склона от морских волн. Солнце клонилось к закату, постепенно погружаясь за линию горизонта. Залюбовавшись на эту картину, я даже не сразу поняла, что мы уже не едем,
– Куда? – рявкнул мой кучер.
– Мне надо, я быстро! – жалобно проскулила я.
– А служанка? Возьмите ее с собой!
– Она спит. Я недалеко, только до ближайших кустиков и обратно. Далеко отходить не буду, честно-честно. Да тут и уйти-то некуда, вы ж без меня не уедете, подождете, если что, пару минут?
– Ну ладно, давайте только туда и обратно! – буркнул кучер.
Я добежала до ближайших достаточно густых кустов, сделала все, что планировала и пошла обратно к карете. И тут яркая вспышка буквально ослепила меня, потом раздался грохот и карета взорвалась, разлетаясь на части. Вокруг послышались крики, дикое ржание лошадей. Но это я слышала уже в каком-то заторможенном состоянии. Я смотрела, как рама окна кареты при взрыве отрывается от кареты и ее угол летит прямо мне в голову. Внезапная боль в височной области и меня отшвыривает куда-то в сторону, я отлетела на склон и покатилась по склону вниз, прямо по камням. Было невыносимо больно. Наверное, я кричала. Но мой крик потонул в шуме нового взрыва. Я катилась вниз, пересчитывая ребрами и прочими частями тела все камни на склоне. Потом я потеряла сознание.
Глава 6
Александра
Когда я очнулась, болело примерно все. И именно это дало мне понять, что я пришла в сознание. Сомнения в этом были, потому что было совсем темно и очень тихо. Но когда ты в беспамятстве, ведь не бывает так больно? И если больно, значит, я еще не умерла. Просто ушиб всей Саши. Я чувствовала острые камни, на которых я лежу, ощутимо впивающиеся в мое тело, и от этого было еще больнее. С огромным трудом я смогла перекатиться на живот. Стало чуть полегче. Но все равно больно. Встать даже на четвереньки мне не удалось. А вы пытались встать на четвереньки, лежа на неровных и острых камнях? А если при этом на вас висит груз килограммов в сто? Несмотря на то, что груз этот был равномерно распределен по всему моему телу в виде жировой прослойки, это было очень больно и трудно.
Я прислушалась и все-таки услышала далекий шум. Это был шум моря. Насколько это возможно было в моем состоянии, я порадовалась тому, что хоть какой-то дополнительный канал связи с реальностью появился. Я вытянула руки и, подтягиваясь на камнях, ломая ногти, поползла. Я старалась ползти на шум в сторону моря. Это было очень трудно, все же я – не пушинка. И очень больно. Острые края камней раздирали мое не слишком плотное дорожное, но летнее платье, оставляя царапины и раны по всему телу. Но что-то мне подсказывало, что надо двигаться к морю, что где-то там должно быть спасение. Воздух явно стал прохладнее, видимо, наступила ночь. Какое-никакое, но движение позволяло мне не очень мёрзнуть. Несколько раз я делала передышки и, кажется, даже иногда отключалась, теряя сознание. Но потом приходила в себя и снова ползла. К морю. К волнам. Наконец, я почувствовала руками впереди песок. Это придало мне энергии и из последних сил я сделала еще один рывок, вползая на песчаную полосу. Прохладный песок под моим телом принес мне небольшое облегчение, хотя по-прежнему болело все тело и особенно болела голова. Но острые камни уже не впивались в израненные бока. И я снова отключилась.
Когда я очнулась в следующий раз, было по-прежнему темно. Но воздух был явно теплее. Как будто наступило утро и начало пригревать солнышко, которое я не видела, но чувствовала. Где-то вдали я услышала голоса. Мужские, отметила я про себя остатками сознания.
– Ой, глянь, труп лежит! – воскликнул один голос.
– И правда, баба! – ответил ему другой, явно принадлежащий мужчине постарше.
– Избитая вся. Насильничали?
–
Голоса приближались. Я попыталась хотя бы повернуться к ним, но голова была наполнена чем-то очень тяжелым, просто неподъемным. Тем не менее, они, похоже, заметили движение.
– Смотри-ка, шевелится! Неужто живая?
– И то верно, – ответил старший, – девонька, что с тобой случилось?
– Как тебя зовут? – задал младший вопрос, который почему-то показался ему важным.
– Алекссссаааа… – с трудом прохрипела я.
– Оса? – удивился старший, – Странное имя.
А я опять отключилась
А потом я лежала на облаках и плыла по небу. “Наверное, я умерла и теперь на небесах”, – подумала я. Только почему-то было по-прежнему темно. Наверное, на небе пока ночь. А еще, если я на небе, то, наверное, встречу, наконец, маму. И это хорошо, что я на небе, значит, я не так уж много плохого сделала, раз меня не отправили в ад. И с этой мыслью я опять потеряла сознание.
Глава 7
Оса
Я снова очнулась и снова в темноте. Я лежала уже не на камнях и даже не на песке. Чувствовалось, что подо мной находится что-то вроде довольно жесткого матраса. Но кровать подо мной слегка покачивалась. Рядом негромко разговаривали мужчина, по голосу которого мне сложно было определить его возраст и женщина, явно уже весьма немолодая. Смысла разговора я не улавливала, выхватила только фразу, оброненную мужчиной: “Организм молодой, может и очухается. Лишь бы после такого удара по голове в своем уме осталась”. Я отстраненно подумала о том, в чьём же тогда уме я буду, и с этой мыслью опять отключилась.
Когда я проснулась в следующий раз, рядом уже было тихо, никто не разговаривал. В пересохшем рту была пустыня. Откуда-то я знала, что пустыня – это место, где много песка и очень сухо, совсем нет воды. Я слабо прохрипела: “Пить!”. Не особо надеялась, что кто-нибудь откликнется, но услышала старушечий голос:
– Очнулась, болезная! Сейчас-сейчас, подожди маненько, напою тебя.
Вскоре к моему рту прикоснулся край чашки и в рот полилась благословенная жидкость. Это был какой-то травяной настой, довольно противный и горький, но мне было все равно, потому что самое главное – он был жидкий!
Слегка утолив жажду, я почувствовала себя лучше. Хотя вокруг по-прежнему была кромешная тьма.
– Где я? – хрипло спросила старуху.
На самом деле меня больше интересовал другой вопрос: “Кто я?”. Я силилась понять и вспомнить, что произошло со мной, но не помнила ничего, даже своего имени.
– На корабле, – ответила старушка, – Шхуна “Святой Николай” называемся. Тебя Бориска с Силычем нашли. Отправились, значится, на берег, облепихи, да зелени какой набрать. В тех местах уж дюже знатные кусты с ягодой растут. А места безлюдные, не собирают их толком. А у нас тут ребятки часто болеть начали, ну фельшер наш, Палыч, и велел, мол, этих, ви-та-ми-нов надо. Вот они с утреца-то и отправились за витаминами теми на берег. Выходят, а там ты лежишь. Думали все, совсем сдох… богу душу отдала. Ан нет, вроде очухалась. Ну там-то неясно было, очухаешься ли. Ребятки-то и взяли тебя к нам на корабль, ибо не по-божески это – еще живого человека вот так бросать на верную смерть. Там поблизости ведь даже деревеньки захудалой нет, куда тебя определить можно было бы. Пришлось с собой взять. А тут и Палыч тобой занялся. Говорит, повезло тебе, что в теле, не худоба какая – переломов нет, только ушибы всякие. Как это он говорил? А, “подкожный жир защитил”, вот! Только на голове рана серьезная. Кто ж тебя так, несчастную?
Я с трудом подняла руку и ощупала голову: она была плотно перевязана какими-то тряпками. Снова попыталась открыть глаза. Они не открывались. Ощупала лицо и зашипела от боли: похоже, там сплошной синяк, прикасаться больно. Веки тоже отекли так, что глаза не открывались.
– А меня Агата зовут, – продолжала словоохотливая старушка, – я жена кока на этом корабле. Вот муженек-то мой в этот рейс с собой взял подработать слегка. Где на кухне помочь, вернее этом… кам-бу-зе, где зашить чего, где фельшеру нашему подсобить. Ну а как тебя, значит, принесли, так меня к тебе сиделкой и приставили. Фельшер наш еще заходит иногда, проверяет, как ты. Да только ты в себя все никак не приходила.