На просторе душит ветерИ дурман – цветут поля.Ты прекрасней всех на свете,Русь, Калужская земля.Роща поле режет носом,Холм приподнят, как корма,Ветер хлещет листья косо,Рвёт с деревьев паруса.За кормой дорога следом,Пыль, как брызги, и траву —Зелена, высока летом —Ветер гонит, как волну.Тень на поле, он – Летучий,Он – Голландец, он – мираж,Проскочил по небу тучей —Всех свистать на абордаж!Громко выстукал морзянкойДятел в рубке там в лесу:«Всем собраться спозаранку!Всей командой на носу!»В
час зари блеснуло златом —Кромка неба там вдали.Все достанутся пиратамТех испанцев корабли.
Прибой
Волною за волной прибойРисует берега набросок.Там волны – сдержаны скалой,Здесь проскочили – берег плосок.Едва смочив песок сухой,Истратившись, исчезли сразу.Но вот прилив, и за волнойВолна упорней раз за разом.И с каждым разом всё смелейНа берег дальше катят волны.Прилива мощь слышна сильнейВ раскатистом звучанье полном.И ревность, шторм в ночи тайкомНа берег зашвырнул без жалиЦветы, сплетённые венком,Что волны бережно качали.Прилива безрассудна страсть —Коснуться тот венок любимыйХоть раз, а дальше хоть пропасть.Но нет, не суждено, отливаТакой не кстати тихий часПриходит, шепчет боязливо.Волна всё ниже, пыл угас,И ждать до завтра терпеливо.
Море
Пенится моря рваная граница,Где набегают волны на песок.И, в небесах удерживая птицу,Приносит ветер с моря холодок.И столько в море магии простора,Что даль сама притягивает взгляд.А ночью блеск от лунного узора,Зажженье звёзд – таинственный обряд.
***
А кто прогладил море? То загадка,И лишь прибоя небольшая складка.У горизонта – ровное вдали,Где алых парусов сигнальные огни.
Залив
В заливе океан, как в заточенье,Не вырваться волне уж на простор.Но полюбил плавчих прикосновенья,И радостен в неволе он с тех пор.
Робинзон
С десяток пальм средь шумных волн,И так распорядился случай —Там оказался Робинзон,Живой, и значит, он везучий!
Лунная дорожка
Смотрит нежно… в ночь ЛунаИ монеты серебраСыплет с щедростью вдоль моря,Но у самого прибояСеребро пошло ко дну,Не досталось никому.
Девушка и море
Прибой накатывает ровноСлова: «Пока ничья, ничья».А ветер выдохнул любовно:«Я вездесущ, она моя.Я был в горах, я был в долинах,Я мастер шалостей игривых.Могу промчаться вихрем вдруг,Коснуться этих плеч и рук.Домчусь до вечера до Нила,Не так уж здесь и далеко,К утру назад, во мне есть сила,Я покорю её легко!»И молча слушал то песок,Совсем иссохнувший у ног.
Весна
Тянет белую нить в синеве самолётИз пряжи застывшего облака,На реке вдоль берега треснул лёд,Как разломилось яблоко.Ну, и Солнце слепит, и на Солнце блестит,Блестит всё, что положено,Зацветёт, не задержится, не смолчитВсё, что жить и любить расположено.
Март
Разлеглось в воде на тротуареСолнце,
ошалевши от Весны,Учащённо запахи вдыхая,Из-под шляпок морщились носы.И тянуло гнилостью оттуда,Где чернела прошлая листва,И была, как мартовское чудо,Грязная зелёная трава.
Осенний лес
Осенний лес – он лес воспоминаний,Но как же он красив, едва живой.Багрянец в нём несбывшихся мечтаний,Разочарованность же светит желтизной.Лишь ели сохраняют цвет надежды,Как прежде, зеленеют их одежды.Цыганской юбкой пестрота аллей,Из листьев сотканная, сброшенных с ветвей.Осенний лист, шуршащий под ногами, —Всё кончено… Нет, будущей веснойЛес зашумит с весёлой кутерьмой,Всё тот же лес, но с новыми листами.И будет снова зелен он, как прежде,С мечтою новой, в радостной надежде!
Сокольники
Здесь было дикое приволье,Здесь лес густой сжимал поля,Была охота здесь соколья,Чтоб для пиров добыть зверья.Романов-царь, с ним воеводы,С шатрами царские подводы,Собак натужный злобный лайИ сокол с именем Ширяй.Царя любимец, сокол смелый,На всё готов был для царя.Охотник дерзкий и умелый,Был страх для всякого зверья.Была в нём верность и бравада,Любовь царя была награда.Любовь царя лишила страха,В охоте смел был и упрям!Но в землю врезался с размаха,Скатился мёртвым по камням.Охотник, смерти стал добычей,Конец для храбрецов привычен.Героем быть сбылось желанье,Он жизнь прожил в одно дыханье.Собрались в скорби воеводы,Указ был оглашён везде.Известным чтобы стал народу —Что сокол погребён в земле.Что царь в печали, и от горя,Ширяевым назвал то поле.Теперь здесь парк и карусели,Не видно звёзд от сотен ламп.Пиры где громкие шумели,Стихи звучат со сцены рамп.В честь поля назван переулок,Аллеи в парке для прогулок.Где место было для коней,Теперь площадка для детей.В грозу темнеет парк тревожно,Не видно в небе птичьих стай.И вдруг средь молний, как возможно,Мелькнёт как будто он, Ширяй!Герои с нами прежних лет,Всех поражений и побед.
На Истре
И снисходит покой тихим вечером летним —Гибких ив над водой наклонённые ветви.Стало в речке темно, стынет берег песочный,И уж солнце красно над водою проточной,И собак перелай в деревнях на пригоркахСобирает на чай семьи в дачных посёлках.
У поля
Вечера примета – вьётся мошкара,В жёлтых пятнах света тёмная листва,И запахло поле – рожь поспела там,И прижмусь губами я к твоим плечамИ губами вспомню, было что давноМамино родное нежное плечо.
Утро
Светает, ночи чёрные чехлыСо зданий убраны, в деталяхИзломы крыш отчётливо видны,И солнце, затерявшееся в далях,Рассветом цепенелый сонСпешит прервать, за облакамиС востока бледный небосклонОплавить жаркими лучами.Край раскалился докрасна,Восход оранжевою лавой,Но как проснуться, когда снаНе кончен сказ ещё лукавый?
***
Прохладный шёлк, крадущий теплотуС плеч утренних, согретых ночью жаркой,И кофе вслед чуть обожжёт губу,Вспугнув остатки сновидений ярких.
