Смотрите, как мы танцуем

Слимани Лейла

В конце июня 1971 года Мехди получил приглашение на день рождения короля, которому исполнялось сорок два года, во дворец Схират на берегу океана. Министр, коему подчинялось налоговое ведомство, обратил внимание Мехди на то, что Его Величество с особой заботой относится к молодым кадрам. Он настоял на том, чтобы гости приходили на праздник в неформальной одежде и оставили дома все свои строгие костюмы и смокинги.

– Даже министры и генералы получили приказ одеться в спортивном стиле.

Мехди никому, особенно бывшим университетским друзьям, так и не признался, что это приглашение его невероятно взволновало. Он никогда еще не посещал ни одну из официальных королевских резиденций. Никогда

не бывал на таком высоком приеме, куда приглашены все дипломаты, министры, высшие военные чины и друзья королевской семьи. Итак, он теперь один из них. Вернее, начиная с десятого июля, дня рождения короля, он войдет в высший свет и будет членом клана власть имущих. Больше всего его возбуждало и в то же время тревожило не то, что он окажется в таком фантастическом месте, что придется строго соблюдать протокол и что он, скорее всего, никого там не знает. Нет, Мехди, словно ребенок, предвкушающий встречу с кинозвездой или знаменитым певцом, мечтал собственными глазами, вблизи увидеть короля. Это полная глупость, твердил он про себя, он ведь такой же человек, как все, и власть, коей он обладает, не делает его святым или непохожим на других. Тем не менее теперь, проходя мимо развешанных по всему городу многочисленных портретов Хасана Второго, он думал: «Я скоро увижу его воочию, может, даже с ним поговорю. Он поздоровается со мной и улыбнется мне, и это будет означать, что мне гарантировано большое будущее». Он стыдился своих мыслей, хорошо понимая, что они низменны и презренны, но не мог не радоваться и не чувствовать себя одним из нескольких тысяч избранных. Выбор пал на него. В одном из самых дорогих магазинов города он купил белые спортивные брюки и бледно-розовую рубашку с коротким рукавом. Заплатил безумные деньги за пару кожаных мокасин из натуральной кожи, пошел в салон, подстригся и привел в порядок бороду.

Накануне торжества Мехди так и не удалось уснуть. У него в квартире было нестерпимо душно, и он всю ночь пролежал на кровати напротив окна, ожидая рассветного ветерка. В шесть часов встал. Небо, задернутое облаками, предвещало страшный зной. К восьми часам он принял душ, оделся и стал ходить кругами по гостиной, не в силах ни читать, ни работать, ни даже просто сидеть на месте. Он боялся, что уснет на старом диване и опоздает к обеду. Один из коллег предупредил его: не следует приезжать ни слишком рано – рискуешь выглядеть нетерпеливым и смешным, – ни слишком поздно, чтобы не нанести обиду королю, который, возможно, уже пригласит всех к столу. Мехди, взвинченный до предела, решил, что пора выезжать, и схватил ключи от «симки». Он рассчитал время с запасом, на случай если сломается автомобиль; к тому же можно будет заехать ненадолго к Анри, чей домик находится по дороге, немного не доезжая летнего дворца. И речи не может быть о том, чтобы пить спиртное в доме короля, но он попросит Анри налить ему стаканчик белого вина, выпьет его на террасе и немного расслабится.

Он проехал через центр города, вырулил на прибрежное шоссе и направился в сторону Схирата. Как только Рабат остался позади, он немного успокоился, почувствовал себя почти что в отпуске и подумал, что ему очень идет новая одежда и Анри будет потрясен его элегантностью. Слева от дороги городские строения уступили место полям. Крестьяне, сидя у деревянных хижин, торговали овощами: сладким перцем, луком, помидорами. Потом показался океан, он сверкал на солнце, а вдали Мехди заметил мощные золотистые стены старой касбы в окружении пальм. У подножия древней цитадели раскинулись скалы, о которые бились волны, воронкой закручивая пену; по воде бродили стайки босоногих мальчишек в поисках моллюсков и крабов.

Мехди поставил машину перед домиком. Дверь была открыта. На кухне и в гостиной никого не было. Мехди позвал хозяев, но никто не откликнулся. Он нашел Анри на террасе: тот лежал в полотняном шезлонге с открытой книгой на коленях. И спал.

– Анри!

Профессор открыл глаза, и, когда он узнал своего ученика, его лицо озарилось улыбкой.

– Мехди! Какой приятный сюрприз!

Мехди бросил взгляд на свои неприлично дорогие мокасины и решил, что ничего не скажет про день рождения короля. Анри был слишком вежлив, чтобы его упрекнуть или даже выразить малейшее неодобрение. Но Мехди не сомневался, что его учитель будет разочарован. Сочтет его продажным, предателем, презренным буржуа.

– Ты такой элегантный, слов нет! И бороду подстриг. Теперь уже не очень похож на Карла Маркса.

Мехди провел пальцами по подбородку:

– Да, все мы стареем, правда? Монетт нет дома?

– Нет, но скоро они должны приехать. Ты их опередил.

– Опередил?

– Ну

да. Монетт поехала в аэропорт встречать Аишу. Она проведет здесь летний отпуск. Только не говори, что ты этого не знал.

Мехди прибыл сюда, раздуваясь от гордости и самоуверенности, но теперь, когда он услышал новость, у него возникло ощущение, будто он тает, разваливается, растекается в лужу. Его наряд показался ему нелепым и вульгарным. Анри, должно быть, подумал, что ради нее, ради Аиши, Мехи купил эти брюки в обтяжку и рубашку, в которой он начал задыхаться.

Анри выполз из шезлонга.

– Извини, я даже не предложил тебе что-нибудь выпить. Я очень плохо сплю по ночам, а днем, стоит мне открыть книгу, как я тут же засыпаю. Не открыть ли нам бутылочку белого вина?

Мехди кивнул. Язык у него прилип к нёбу, и он не мог произнести ни слова. Аиша вот-вот приедет. Она появится через несколько минут, самое большее через час. Какое послание хотела отправить ему судьба? Он смотрел на Анри, который вышел из кухни с бутылкой вина в руке. Его бывший преподаватель что-то говорил, но Мехди его не слышал. У него в голове роились мысли. «Лучше мне сейчас же уехать, – подумал он, – если не уеду немедленно, все пропало». Он пытался сообразить, будет ли замечено его отсутствие на праздничном приеме. Станет ли министр искать его среди гостей, чтобы представить королю как молодого человека, подающего большие надежды? Вряд ли, успокоил себя Мехди, у министра найдется чем заняться, кроме как беспокоиться о судьбе подчиненного.

– Нашла когда приехать, – со смехом произнес Анри.

– Что ты имеешь в виду?

Мехди нахмурился и с тревогой уставился на профессора.

– В Схирате празднуют день рождения короля. Такую устроили суету, Монетт даже боялась, что не доберется до аэропорта. Я предложил поехать с ней, но она не захотела. Ты же знаешь, какие они.

Нет, Мехди не знал. Он теперь вообще ничего не знал. Выпил залпом стакан вина. Почувствовал, как холодная жидкость стекает в пустой желудок. Если он напьется, не придется ни о чем думать. Будет невозможно пойти на попятную, сесть за руль и явиться во дворец. Он посмотрел на часы на руке. Уже одиннадцать. Несколько секунд он не сводил глаз с циферблата. Потом протянул стакан Анри, и тот его снова наполнил.

– Нервничаешь, да?

Поведение бывшего ученика казалось Анри занятным, он относил его на счет любовного волнения. Мехди не мог усидеть на месте. Опустился в шезлонг, потом снова вскочил. Брюки врезались ему в живот, и он предпочитал стоять, держа в руке стакан вина и поглядывая то на входную дверь, то на океан. Небо было светло-голубым, почти белым, рубашка Мехди промокла от пота. Сам океан, казалось, взбесился от жары, и огромные волны с грохотом обрушивались на песчаный берег.

– Одолжишь мне плавки?

– Хочешь искупаться? Правда?

Мехди уже расстегивал рубашку, стоя посреди террасы, как будто был один в целом свете.

– Погоди, пойдем со мной, я найду тебе плавки.

Мехди хотелось все рассказать Анри. Хотелось набраться смелости и спросить у него совета: «Будет ли она рада меня видеть? А вдруг снова подумает, что я расставил ей ловушку? Скажи, Анри, она все еще на меня сердится?» Но он промолчал и заперся в ванной комнате. Разделся, натянул плавки, которые были ему немного велики, и спустился на пляж, где песок начал жечь ему ступни. Он со всех ног припустил к воде и бросился во впадину волны, подкатившейся к нему. Каждый раз, когда он поднимал голову над водой, он вынужден был нырять снова, чтобы его не унесло в море. Волны надвигались, они становились все выше и выше, на них вскипала клокастая грязная пена, похожая на слюну в углах пасти бешеной собаки. Он пытался плыть, но лишь напрасно бил руками и ногами. Его ступни болтались в пустоте. Течение уносило его все дальше и дальше от берега. Он открыл близорукие глаза. Песок пляжа и домик исчезли из виду, его окружала только черная кипящая вода. Бесполезно было бороться, и он позволил откатывающим волнам швырять его, словно камень. Одной рукой он держал плавки, сползавшие с бедер. Ему было трудно дышать, но он не боялся. Глубина засасывала его, а он не сопротивлялся. Он чувствовал, как кожу покалывают песчинки и мелкие ракушки. Он вспомнил о том, как плавает Аиша, как она изящна и вынослива. И снова у него перед глазами возникла высокая светловолосая женщина в лиловом купальнике на бортике бассейна. Иногда ему удавалось вынырнуть и набрать воздуха, потом волна снова накрывала его и утаскивала на дно, словно адская центрифуга. Но океану он оказался не нужен. Когда волна, облепив ему голову песком и камешками, выбросила его на берег, он по-прежнему одной рукой придерживал сползающие плавки. Анри подбежал и протянул ему руку: