Смотритель

Рэш Рон

Потом Джейкоб лег на циновку. Мужчина укрыл его ярким лоскутным одеялом и вышел. Наконец-то холод начал покидать тело. Ближе к вечеру двое местных помогли американцу забраться в запряженную быками повозку, забросали сверху сеном и пустились в путь. Каждый толчок на ухабах отдавался болью в руке и плече, но постепенно дорога стала шире и ровнее. Джейкоб снова вспомнил тот вечер, когда он встретил Наоми, и его мгновенно переполнили чувства.

«Увлечение», – сказала об этом мать. Отец согласился с ней и добавил, что Джейкоб просто хотел им таким образом досадить. Если и так, то они полностью заслужили. Джейкоб устал от того, что родители все в жизни решали за него. Выбирали школы в Блоуинг-Рок,

указывали, как говорить, с кем дружить и встречаться, настояли на поступлении в колледж, а потом, хоть он целое лето неплохо работал на лесопилке, попытались заставить его поступить снова. И в отношениях с Наоми они тоже хотели решать все сами, словно неспособность повлиять на жизнь его умерших сестер давала родителям право лепить из него то, что им хотелось.

Джейкоб вспомнил, как на следующий день после их с Наоми переезда на ферму родители явились туда с адвокатом Хамфрисом. «Если откажешься аннулировать брак, мы изменим завещание, и ты ничего не получишь. Но если сейчас согласишься, через два года сможете снова пожениться с Наоми, но уже с нашего благословения. Так будет лучше и для нее, и для тебя».

По правде сказать, временами Джейкоб опасался, что родители правы. Когда слова или поступки Наоми вызывали усмешки горожан, ему было все равно, но забыть об этом ему не давали. Иногда они ссорились, как и любая пара. Потом жизнь снова налаживалась. Но все же сомнения, посеянные родителями, укоренились в глубине души, словно инфекция. Так было до прошлой ночи на реке. Под ярким лунным светом Джейкобу открылась единственная истина, которая имела значение. Теперь он думал, что испытал даже не откровение – очищение.

Повозка остановилась на несколько мгновений, и Джейкоб напрягся. Послышались голоса, но разговор был спокойный. Повозка продолжила путь. Впервые после схватки на льду Джейкоб понял, что выживет.

Глава 6

В среду утром снегопад прекратился, но температура на градуснике по-прежнему оставалась ниже нуля. Наверное, под белой пеленой земля была твердой как железо. Уилки предупреждал Блэкберна, что зимой случаются такие дни, поэтому оставил своему молодому преемнику колоду карт и целую полку романов Зейна Грея. Страницы в книгах были хрупкие, будто засохшие листья, некоторые выпали и потерялись; кое-что погрызли жучки или покрыла плесень. Но это не меняло дела. Сюжет был всегда один и тот же: ковбой попадал в передрягу, а потом выпутывался из нее, поэтому потерянные подробности было довольно легко додумать. А еще Уилки оставил пазлы, в которых отсутствовала часть элементов, но, как и с книгами, когда заканчиваешь их собирать, все становится вполне понятно. В январе Блэкберн купил в аптеке Мура новый пазл из тысячи элементов, и они с Наоми вместе собирали его целый день.

Пока Блэкберн читал и раскладывал пасьянс, немного потеплело. Лучи солнца размягчили снег, и смотритель смог выехать на дорогу. На Лорел-Форк-Роуд других машин не наблюдалось, да и людей на улице не было, а ручей, вдоль которого шла дорога, казался темной нитью среди белизны. Пока машина не въехала в Блоуинг-Рок, казалось, что кладбищенская тишина охватила весь мир.

Блэкберн припарковался и перешел улицу к хозяйственному магазину Уивера. «Только никогда не пускай туда Наоми», – предупреждал Джейкоб. Прежде Блэкберну нравился старый пол магазина, сложенный из дубовых досок, знакомый запах олифы и корма для скота. Все было на своих местах: лопаты, мотыги, топоры и грабли стояли рядком вдоль задней стены, гвозди и скобы размещались в проходе на противоположной стороне. Никаких вольностей. Даже света было ровно столько, сколько нужно: две запыленные лампы не разгоняли

тени по углам. Но в январе, когда Блэкберн положил на прилавок карнизы для занавесок и кухонный кран, мистер Уивер поглядел на него с нескрываемой злостью, что было неудивительно: Уиверы, как и большинство горожан, ожидали, что однажды Джейкоб женится на Веронике.

Блэкберн отряхнул снег с ботинок и вошел, чтобы купить новый выключатель. Мистер Уивер был с клиентом, поэтому за прилавком стояла Вероника.

– Это для церкви, – пояснил Блэкберн.

Перед тем как выбить чек за покупку, Вероника отыскала взглядом отца, а потом вполголоса спросила, не приходила ли Блэкберну или Хэмптонам весточка от Джейкоба.

– Надеюсь, у него все хорошо, – сказала она, когда Блэкберн отрицательно покачал головой. – Пусть некоторые и считают, что я на такое не способна, но я желаю счастья и Джейкобу, и его жене, и их будущему ребенку.

Выйдя на улицу, Блэкберн посмотрел вдоль тротуара в сторону «Йоналосси». Что было бы, если бы две недели назад шел снег? Или если бы он не поехал с Наоми?

В тот день людей в зале было мало, и он провел Наоми к пустому ряду сбоку. Когда фильм закончился и включился свет, Блэкберн жестом попросил Наоми не вставать. И все равно их заметили: косой взгляд, покачивание головы, бормотание. Когда зал опустел, они вышли на улицу через дверь под красной табличкой «Выход».

Наоми кивнула в сторону кафетерия Холдера:

– Хочу горячего шоколада. Можно?

Он подошел к витрине кафетерия и заглянул внутрь. Никого, кроме продавца. Но не успел Блэкберн открыть перед Наоми стеклянную дверь, как увидел, что Марк Лутц стоит на пороге своей обувной лавки и смотрит в их сторону.

– Ладно, но возьмем навынос.

В кафетерии по радио играла песенка про чистильщика обуви из Чаттануги. Продавец мыл посуду и не обращал на них внимания, пока Блэкберн не постучал монетой по пластиковому прилавку.

– Да, иду! – фыркнул продавец, но не торопился даже обернуться к ним. – Двадцать шесть центов, – сказал он, поставив стаканчик на прилавок, а потом, смахнув монеты в ладонь, тут же снова отвернулся.

Блэкберн собирался попросить крышку на стаканчик, когда на стоянку на другой стороне дороги въехала красная машина.

– Нужно идти, – сказал Блэкберн.

Когда они с Наоми оказались на тротуаре, мистер Хэмптон уже перешел через дорогу и встал между ними и машиной Джейкоба.

– Мало тебе того, что ты бываешь наедине с мужчиной в доме моего сына, потаскуха?! – кипятился Хэмптон. – Нет, нужно унизить мою семью на глазах всего города!

– Мы уезжаем, – попытался вмешаться Блэкберн, но Хэмптон не сдвинулся с места.

– Как только Джейкоб вернется, мы с ним свалим отсюда, – ответила Наоми столь же грубым тоном. – И вы никогда больше не увидите сына. И его ребенка.

Вокруг начали собираться зеваки, и Хэмптон обратил свой гнев на них.

– Давайте, пяльтесь, чертовы сплетники! Знаю я, о чем вы шепчетесь за нашими спинами! А вот в лицо сказать боитесь, верно?! Потому что вам то кредит в магазине нужен, то помещение в аренду, то работа на лесопилке!

Через толпу зевак продрался шериф Триплетт.

– В чем дело, мистер Хэмптон?

– Да вы только поглядите на нее, черт побери! Ходит, выставив пузо напоказ, чтобы все видели! Вырядилась как шлюха! Да и на Ганта поглядите, если глаза выдержат! И он еще называет себя другом Джейкоба! Мой сын оказался в Корее из-за нее, Триплетт! И я имею право высказать все, что об этом думаю!

– Имеет полное право! – выкрикнул кто-то из толпы, уже выплеснувшейся на проезжую часть.

– Прошу вас, мистер Хэмптон, – сказал шериф Триплетт, – давайте не будем усугублять.