Смотрительницы маяка. Рождественская вьюга
Шрифт:
– Святые угодники! – охнула Мариса. – Что творится! Это ведь так и до конца света не долго!
– Какой конец света?! – возмутилась Лида. – Я еще новое платье не выгуляла! Вот произведу впечатление, а потом хоть потоп.
Мы разложили платья на кухонном столе и с энтузиазмом взялись за их переделку. К вечеру все было готово, оставалось дождаться утра, чтобы отправиться на прощание с родственником герцога.
– Я в предвкушении! – Варежкина крутилась у зеркала, напялив на себя корсет. – Посмотри, как шикарно смотрится! Конечно было бы интереснее
– На таком теле твоя прошлая грудь смотрелась бы вульгарно, - фыркнула я. – Все должно быть пропорционально.
– Ты это мужикам скажи. У них пропорционально, когда в некоторых местах больше, чем в других! А я себя всегда считала красавицей, - заявила она, поигрывая бровями. – И это подтверждали мои многочисленные поклонники.
– Твои клиенты? – съязвила я. – Воистину многочисленные поклонники! Скажу тебе честно, твоя фигура была далека от идеала.
– Что-о-о? – обиженно протянула Варежкина. – Да чтоб ты знала, это убогий идеал был далек от моей фигуры… Будто сама стройной ланью жила!
– Не жила, но относилась к своей внешности самокритично, а не мнила о себе черт знает что! – я вспомнила свои джинсы. Теперешняя я могла поместиться в одной штанине.
– Девушки здоровые, розовые, пухлые, никого не слушайте: все советы тухлые-е-е-е, - затянула гробовщица, пританцовывая у зеркала. – Ну ведь как точно спел Вилли Токарев!
Этой ночью мы спали аки младенцы, не слыша ни порывов ветра, ни шума моря, которое штормило еще сильнее. Мне что-то снилось, но как только я открыла глаза, все ночные видения испарились из моей головы, будто роса на солнце.
После завтрака мы принялись собирать наш образ. Что сказать, это была ювелирная работа… Затянутые в корсеты фигурки стали еще тоньше, грудь же, наоборот, подпрыгнула в декольте. Но ее мы прикрыли кружевом, чтобы все выглядело соблазнительно, а не вызывающе. На головах у нас были шляпки с вуалями. Их мы тоже обрезали, превратив в вуалетки до подбородка. Немного пудры, чтобы лицо под нею выглядело аристократично бледным, и несколько капель духов завершили образ.
У Марисы пропал дар речи, когда она нас увидела. Она с минуту просто смотрела на нас, а потом тихо всхлипнула:
– Леди, вы куда собрались?
– Проследить, чтобы на кладбище все происходило по правилам. А то: знаю я этих клиентов! То на дорожку вылезут, то дерево срубят! Или еще чего лучше: на чужой участок замахнутся! Контроль прежде всего! Иначе бардак разведут!
– ответила Варежкина. У нее немного испортилось настроение, потому что нельзя было использовать помаду. На кладбище это выглядело бы неуместным. А ей хотелось ярких губ на бледном лице.
Мой взгляд упал на окно, и я увидела, что по дороге тянется вереница экипажей. Похоронная процессия!
– Нам пора! – сказала я Варежкиной. – Едут!
– Я с вами! – женщина суетливо забегала по кухне, снимая передник.
– Нет. Оставайся дома! – отрезала я. – Нам в таком деле няньки не нужны! Иначе никто нас не станет воспринимать
Мы прошествовали мимо обалдевшей Марисы. Она потянула носом, принюхиваясь.
– Что за странный аромат? Это не ваши любимые духи из фиалкового корня… О-о-о-х… да это же запах греха, леди! Вы что, украли духи у сатаны?! – крикнула она нам вслед. – Спаси и сохрани нас, Господи!
Грэйс окинул нас удивленным взглядом, а потом восхищенно протянул:
– Ну-у, леди… Я даже не знаю, что сказать… Вы будто две черные розы! Якорь мне в глотку!
– Ты что, моряк? – с любопытством поинтересовалась я. Мне было приятно его искреннее восхищение.
– Бывший. Тридцать лет в море, леди… - с грустью ответил он. – Здоровье подвело: пришлось искать работу на суше. А на маяке мне хорошо. Здесь дышится свободно… Вам экипаж заложить?
– Да, будь добр, черти мне в печенку, - озорно улыбнулась ему Варежкина. – Открою тебе секрет: нам тоже здесь дышится свободно.
Грэйс хрипло рассмеялся, после чего похромал к конюшне.
Дорогу уже развезло конкретно. Грязь липла к колесам, замедляя экипаж: стало понятно, что к вечеру попасть на остров и выехать с него будет нереально.
У кладбища мы остановились, обратив внимание, что карет в составе траурного кортежа достаточно много. Они стояли где попало, что вызвало у Лиды негодование.
– Нужно и с парковочным местом разобраться! Это никуда не годится! Бардак!
Мы вышли из экипажа и смело направились к воротам. Наши спины были выпрямлены, подбородки гордо приподняты, а в распахивающихся при ходьбе плащах виднелись шикарные платья. Я еще никогда не чувствовала себя более уверенно, чем сейчас.
– Давай встанем в стороне. Во-он, у того красивого ангела, - шепнула мне Варежкина, когда впереди показалась толпа людей. – Нам не стоит подходить к ним.
Нас заметили сразу. Головы собравшихся стали поворачиваться в нашу сторону. Послышались тихие перешептывания.
Мы прошли мимо и остановились под скульптурой плачущего ангела.
– Это что, сестры Гилмор? Невероятно… Да, да! Это именно они! Святые Угодники… Вот это перемены… Похоже, они действительно побывали на том свете! А вы знаете, что сестры Гилмор теперь берут деньги за место на кладбище? Да! Это чистая правда! Теперь они хозяйки этого места и хотят получить из него выгоду!
До моих ушей донеслись изумленные шепотки, что говорило лишь об одном: мы все-таки произвели впечатление.
– Они забыли, зачем сюда пришли, - прошептала Варежкина. – Теперь разговоров буде-е-ет! Нам это на руку. Все идет по плану.
Я рассматривала аристократов через густое кружево вуали и вдруг заметила, что на нас тоже смотрят. Это был высокий мужчина, стоящий у оранжевого ствола большой сосны. Резко очерченные скулы, орлиный нос и волевой подбородок придавали его внешности нечто демоническое. Он был красив какой-то жесткой потусторонней красотой, от которой по телу пробегали мурашки. Я сразу поняла, что это никто другой, как Карлос де ла Серда собственной персоной.