Смотрящий. Блатной романс
Шрифт:
Пока ни во что не врубающийся Леха послушно закурил.
– Теперь, братишка, бери канистру.
– Дай докурить.
– После кайфовать будем, дорогой товарищ, - с нажимом процедил Шрам. Затемненное и чуть освещенное только красным огоньком сигареты его лицо было страшнее, чем у Терминатора.
– Теперь бери канистру!
Леха послушно потянулся за канистрой, держа тлеющую сигарету в как можно дальше отнесенной правой руке.
– А теперь, Леша, ты сцедишь весь бензин на запертую дверь и потом бросишь окурок, - даже краешком глаз не глядя на бойца, обрисовал Сергей
– Я?!
– сжался парень.
– Так надо, Леша. Теперь наш черед в сводку попадать, - только и сказал Шрам.
Но прозвучало это с такой интонацией, что Леха сразу стал готов ко всему. Выплеснуть бензин на дверь? Пожалуйста. Выломать дверь голыми руками? Легко. Вцепиться в глотку первому встречному азеру? Без проблем! Лишь бы не выглядеть в глазах сидящего рядом человека последним чмом.
Очевидно, Шрамов просек бурление внутри бойца и посчитал разумным дружески хлопнуть по плечу:
– Будя психовать. И не надо бросаться на амбразуру попой вперед.
– Шрам дал установку голосом спокойным, как шелест листьев.
И, пересилив себя, Алексей с канистрой и сигаретой неловко выбрался из лайбы.
– А бросишь окурочек, тихо и спокойно отчаливай. Вот тебе четыре тонны баков, - напутствовал Шрам.
– Кстати, в офисе еще розетки поставить надо. Вот ими и займись, а то наемным работягам ничего доверить нельзя. И только если я не вернусь к утру, дуй на все четыре стороны. А если вернусь, у тебя до утра еще одна работа будет.
– Какая?
– растерянно промямлил Леха.
– Хозяина «Волги» вычислить и три штуки баков ему заслать.
– Так этот драндулет больше пятисот баков никак не тянет!
– совсем уже ошалело промычал подчиненный.
– Вот именно. На фиг нам надо обижать невинного человека. У него и так с ментами проблем будет выше крыши. Ну все, ступай с Богом.
Нелепо прижимающий к животу канистру Леша двинулся к дверям. А Шрам глубоко затянулся и выпустил изо рта идеальное кольцо дыма. Не успело курчавое колечко растаять, как Сергей, перегнувшись через сиденье, свинтил крышку второй канистры и опрокинул ее. Пушай себе хлещет на коврик. Тут же запах бензина защекотал ноздри.
И тут же выжимая газ до последнего, с ревом бешеного марала Сергей по крутым колдобинам погнал «Волгу» вокруг здания. Танки грязи не боятся! С тылу, как и ожидалось, магазин подпирали пристройки с тарой. Ящики из-под водки, ящики из-под консервов, ящики из-под хрен знает чего. Фанера, пластик и картон. Вот прямо в это хрен знает что Шрам и нацелил воющую свою последнюю блатную песню машину.
Разжал пальцы с сигаретой и, пока та находилась в свободном падении, выпрыгнул из лайбы за десять метров до фанерно-пластиково-картонной баррикады. Перекувырнулся через спину, покатился и успел увидеть, как отмахивая распахнутой дверцей, «волжана» протаранила ряды ящиков.
«Раз. Два. Три…» - считал мысленно Сергей. А в здании уже начался кипеж. «…Семь. Восемь. Девять». На счете «девять» наконец полыхнуло. Пионерские галстуки огня празднично задрыгались над зарывшейся по крышу в щепки
Хлопнула дверь. Вокруг непреклонно набирающего силу огня засуетились человеческие силуэты, горласто заквакали по-ненашему. Это не мешано Шраму любоваться делом рук своих. Какое-то особенное наслаждение видеть, как огонь пожирает вещи, как они чернеют и меняются.
Зато слегонца саднило душу Сергею, что Лешка держал себя так шатко. Ну и толку, что азеров - не меньше двадцати голов и что где-то у них волыны припрятаны? Сергей понимал бы Алексея, если бы тот шел на людей схожего цвета кожи, хоть на тех же бычков. Тут - да. Десятикратное преимущество - это довольно много. Хотя если припрет - тоже сворачивать не смей. Но хачики есть хачики. Они не воевать, а торговать рождены. Вот пусть себе торгуют и не выдрючиваются.
Еще калькулятор с пейджером путают, а о компьютерной, грамотности размечтались, уроды. Не нравится - возвращайтесь баранов пасти!
Сергей дождался, когда огонь запляшет по окнам, а к зданию с разных сторон подплывут синие «мигалки» пожарных машин. В маленьком городке пожарники сумели уложиться минуты в три.
Отделившись от шершавого ствола тополя, украшенный боевой раскраской из света и теней, Шрамов кинулся в самую гущу мечущихся людишек. Весь такой на понтах: рубаха от «Версаче», лаковые туфли от «Мисимы», нос и губы от папы. Кое-как Сергей, типа - почти на законных основаниях, оказался внутри магазина. Ну, может, не совсем на законных, но пропуск у него не спросили.
«Доброй ночи, господа! Вас приветствует представитель канадско-российской компании…»
Первым делом Сергей собирался, прикидываясь веником, подкрасться к электрощиту и вырубить свет. Однако кто-то из туземцев оказался достаточно наблатыканным по технике безопасности и решил эту проблему раньше Шрама. И Шраму достались полны горницы мечущихся в накатывающем волнами дыму и во мраке людей.
Впрочем, мрак трудно было считать за непроглядный. Неавторитетная питерская молочно-белая ночь вползала в окна там, где ее пускало пламя. А там, где не пускало, то есть плавило окна снаружи, и так было светло почти как днем. И тем не менее расклад был на стороне Сергея. В панике, в выедающем глаза дыму, в чумном красном свете фиг кто мог просечь, что в здание проник чужак. Тем паче ары, привыкшие к стихийным бедствиям типа землетрясений, приняли пожар за естественное явление, и каждый шустрил в меру своей подлости.
«…Наша канадско-российская компания предлагает вам ознакомиться с образцами выпускаемой продукции. Сегодня мы проводим презентацию товара и поэтому отдаем почти даром. Вашему вниманию предлагается пожар третьей категории. Одна штука…» Две очень серьезные причины заставили Шрама сунуться в самое пекло. Нет, за причину не стоило считать то, что он просто не мог не ответить, когда собираются наехать. Он всегда наезжает первым. Он заслужил это право тем, что чалился, тем, что блевал и срал тюремной баландой и не ссучился. Тем, что до сих пор ему снятся лютые окрики вертухаев.