Смотрящий. Блатной романс
Шрифт:
– Ну а в городском масштабе, Иваныч, как?
– Да все пучком. В городе четыре кодлы. То одни других загасят, то другие первых. Ночь без шума не обходится. Первое место по области держим, и плачут горючими слезами мои подполковничьи погоны. Вот давеча магазин у черных сгорел.
– Вот то-то. Магазин у черных сгорел… - подхватил гость без восторга. Он сидел на шатком стуле, держа спину, будто лом проглотил. И очень боялся испачкать понтовый наряд.
– Да ты ж!… Извиняюсь, Виталий Ефремович, да вы ж сами требовали, чтобы больше шуму! Чтобы угоны и поджоги! Чтобы шпана распоясавшаяся ночью никому на улицу выйти не позволяла!
– Шпана,
– ударил Виталий Ефремович кулаком по столу так, что нетронутые и остывшие щи из тарелки на бывшую белую скатерть выплеснулись. Так ударил, что скатилась со стола надкушенная луковица.
– А знаешь ли ты, старый сморчок, что у тебя уже десять торговых точек в городе без крыш стоят?!
– Как без крыш? Кому же они платят?
– А никому. Нашелся тут один герой, такую мазу потянул, что прежние крыши к ядрене фене отвалили. А сам бабки не берет, говорит, когда что-нибудь попрошу, тогда и отблагодарите.
– А что ж он, кроме бабок, может попросить?
– Тем и опасен, что темная лошадка.- Гость старался совсем уж внагляк не демонстрировать, что не ставит майора ни в хрен. Гость решил сегодня подавить на Ивана Ивановича по одной простой причине. Пора было и майору побегать по городку, гузку растрясти. Чтоб кипеша стало еще больше. Да и ваще слишком хило вкалывает майор на дядю. Хочет и рыбку съесть, и на подполковника сесть.
– Ну ежели нашелся герой, так на всякого героя найдется свой геморрой. Я подчиненным подмигну, они ему мигом рога поот-шибают.
ПОНЕДЕЛЬНИК 11.21
Макар сделал свое дело, Макар может уходить. Шрам глазами указал дядьке Макару на дверь, и тот на цирлах испарился.
Майор покоился в кресле оплывшей грушей. Попа вдвое шире плеч, руки безвольно по швам, потные потеки на висках. Глаза у майора были как одуванчики: широкие, желтые и без всякого осмысленного просвета. Большую ошибку сделал майор, явившись сюда «сам-бля без ансам-бля». Привык, понимаешь, что он в Виршах царь и бог!
– Ты хороший, но опасный, - прибито вещал майор, - серьезным людям поперек глотки стал. У меня какая основная работа? Чтоб в Виршах бардак не прекращался. Чтоб всякий серьезный инвестор тысячу раз подумал, прежде чем в наш нефтяной гигант бабки вкладывать.
– В вытаращенных желтых шарах майора не было и намека на волю. Только отражалась ополовиненная в одиночку бутылка бальзама и недопитая чашка кофе.
– И кому это нужно?
– поторопился спросить Шрамов, пока не кончилась пленка в лежащем внаглую у его правой руки диктофоне.
– Играй, гармонь, рассказывай, всю правду говори.- Он подхлестнул небольно по щеке готового окончательно отрубиться мента.
– Я - не гармонь, я - майор. Директору гиганта нужно. И тем, с кем он в бирюльки играет. Они завод американцам надумали продать. И по официальным бумагам сумма выходит вроде бы нормальная - при нынешней-то криминогенной обстановке в районе. Да только вот она у меня где, криминогенная обстановка.
– Майор нашел силы собрата воедино пальцы одной руки.
– В кулаке! Сделаю чик-чирик, и завтра старушки смогут в сберкассу за пенсией посреди ночи шастать. А тут ты появляешься, начинаешь палки в колеса совать.
– В натуре выходит, - направил на путь истинный «добровольное» признание Иваныча Шрам, - часть лавэ пронырливые америкашки вручат директору в кожаном саквояже?
– Три четверти на пока заблокированный счет. Столько, на сколько завод реально больше весит. Черным налом еще пару миллионов на мелкие расходы.
– А как вы, уважаемый Иван Иванович Удовиченко, лично способствовали тому, что бы в городе не спадала криминогенная напряженность?
– еще пуще заторопился Сергей, видя, что лента в окошке диктофона убывает с катастрофической скоростью.
– Ну вот, например, есть в Виршах четыре кодлы.
– Теперь уже три.
– Точно, Пырей на говно сошел. Остались бригады черного Альберта, Словаря и Малюты. И моя задача, чтоб никто из них круто не поднялся и круто не опустился бы. И чтоб дальше шмона ларьков нос не совали. Но зато чтоб ларьки шмонали с поросячьим визгом и пальбой из незарегистрированного оружия.
– А остальные?
– Новичков приходится отсекать. Как, например, следует отсечь и тебя. Спалить на чем-нибудь. Слушок дошел, что ты в бегах. Вот хочу в Москву бумажный запрос отправить. Пусть по косвенным данным пошуруют.
– А еще какие грехи за тобой водятся?
– Ну еще случаи на производстве бывают. Вот, например, наш лесник заинтересовался, на каких таких основаниях компания «Акания плюс» лес под городом валит и финнам продает.
– И?
– Решили пока лесника в живых оставить. Пока.
И туг как раз диктофон забастовал. Пленка кончилась. Сергей только скрипнул зубами. Много, но далеко не все порассказал ему под запись насосавшийся в одиночку хитрого бальзама майор.
В дверях с немым вопросом на фотокарточке сфокусировался Макар. И поскольку теперь чего уж там, Шрам спросил:
– Ну хвались, старый бес, чем это таким ты нашего гостя угостил?
– Трошки белены, трошки полыни, трошки глазных капель… У меня полный рецепт вид батька залышився. Думаешь, так просто було пэльку заткнуть жильцам «моей хаты», чтобы вони никуды не скаржились?
– Хотел я отдельное подразделение по гомеопатической аптеке создавать, а теперь вижу, что круче тебя аптекаря не найти, - уважительно выдал Сергей Шрамов.
Однако не только на знании дядькой Макаром народных средств по развязыванию языка основывалось «чистосердечное признание» майора Ивана Ивановича. Следует учесть и то, что майор последние полчаса, пока крутилась кассета, сидел примотанный к креслу скотчем по рукам и ногам. Нет, его не били. Форменные штаны и трусы бессовестно спущены, а к сжавшемуся морщинистому мужскому достоинству тем же скотчем был примотан динамитный патрон с вермишелиной бикфордового шнура.
А на столе в пепельнице все это время тлела пузатая сигара. И попробовал бы майор не быть откровенным!
ВОСКРЕСЕНЬЕ 18.06
Виталий Ефремович с неудовольствием посмотрел, как майор заглотил третью рюмку водяры - ведь и двадцати минут с начала базара не прошло. Когда-нибудь хронь доведет Иваныча до цугундера. Но сейчас драть за слабость старикана не имело понта. Сейчас следовало настропалить майора на борзого новичка.
– Не говори «гоп». Серьезный герой. Команду Пырея распинал - он. Илью, Муромца местного, успокоил - тоже он.
– Гость не выразил вслух свою главную предъяву к темной лошадке. По всем повадкам, даже не столько по повадкам, сколько на уровне кишок, Виталий Ефремович учуял, что Храм - из воровского сословия. А это значило, что воры (трудно поверить, что новичок завернул в Вирши сам по себе) не оставляют надежду опять подмять под себя поляну, как было лет -дцать назад. Двум залетным уголовничкам, слава Богу, удалось бошки пооткручивать. Да видно, Бог троицу любит.